18+
19.05.2016 Тексты / Авторская колонка

​Пять вечеров

Текст: Фазир Муалим

Фотография: Олег Грицаенко

Поэт и театральный критик Фазир Муалим о «Пяти вечерах» с Евгенией Симоновой.

Все последние дни и даже ночью во сне я думаю только об одном... точнее, об одной — Евгении Симоновой. И не могу определиться: нравится она мне или наоборот; вызывает восторг или раздражение?

Как киноактриса она, несомненно, прекрасна. И это сложившееся мнение сложно переломить. Принцесса из «Обыкновенного чуда», медсестра Катя из «Афони» («Мне кто-то позвонил, я подумала, что это вы») — эти роли не только визитные карточки Симоновой, но и образцы для подражания и восхищения для многих зрителей.

Как бы актёры ни пытались выбраться из-под влияния тех образов, которые в своё время им принесли всенародную славу, это редко кому удаётся. Мне кажется, это явление, к которому нужно пристально присмотреться, сделав его предметом скорее философских, нежели критических, театроведческих или ещё каких-то узкопрофессиональных размышлений. Дело в том, что в юности (а, как правило, амплуа определяется у актеров ещё вначале творческого пути), как никогда прежде, у человека обостряется интуитивное знание или, я бы сказал, «слепое видение». Попробую разъяснить, что я имею в виду. В детстве у нас нет творческого чутья и зренья. И не должно быть. Нас ведёт Бог. Условный, разумеется, давайте договоримся, что условный. Если мы пытаемся в детстве творчески прозреть, чаще всего мы погибаем, потому что выползаем, вываливаемся из той великой опекающей оболочки, где нам предстоит крепнуть. Хотите примеры? «Ранний», «спешный» поэт Ника Турбина. У нее рано обнаружился «взрослый» дар писать стихи. И он же её погубил. То, что должно было тихо развиваться в глубине сердца, выставили напоказ — и выветрили. В конце концов, она кончила жизнь самоубийством.

Потом, в юности, Бог нас будто бы оставляет, даёт нам свободу видеть и идти. И мы от страха пропасть настолько концентрируемся, что сами чуть ли не богами становимся. Юность — время живого творчества и интуиции. Но беда в том, что человек по своей натуре ленив и одновременно самонадеян. Он быстро привыкает к ситуации, когда ему всё удается, за что бы ни брался. Он запоминает инструментарий, воспользовавшись которым пришел к успеху. И привязывается к этому инструментарию. И из живого творца — дышащего, трепещущего, ищущего — превращается в выверенную машину. Наступает творческая старость.

Единственный способ избегнуть её — запомнить и научиться возвращаться в состояние трепета и страха. А трепет и страх — это пульсация в человеке Бога.

С другой стороны, интуитивное знание ранней юности сходу подсказывает нам всю широту (или узость) наших возможностей. Поэтому, если попал в определенное русло, часто потом и не стоит выбираться из него: ведь юность лучше знает, куда нас определить. Разумеется, для любого правила существуют исключения. Не нужно забывать примеры артистов, которые, начинали в комедийном амплуа, достигали успехов, а в конце жизни становились великими драматическими и даже трагическими актёрами. Игорь Ильинский, к примеру, или Фаина Раневская.

Но вернемся к актрисе Евгении Симоновой. Признавая её несомненный талант киноактрисы, я не то чтоб ставлю под сомнение её театральный гений — упаси Бог! — но какой-то дискомфорт её игра на сцене у меня всё-таки вызывает.

Правда, нужно оговориться, что я сужу на примере одной роли. В театре «Современник» приглашенной актрисой она играет в постановке Александра Огарёва «Пять вечеров» по пьесе Александра Володина. Несмотря на то, что время действия и реалии — советские, пьеса остаётся актуальной, потому что тема её — вечная: любовь и разлука.

Устаёшь слушать и различать эти интонационные ударения, приходящиеся иногда по два на слово

Оказавшись в Ленинграде после семнадцатилетнего отсутствия, Ильин, главный герой пьесы (роль исполняет Сергей Гармаш), вспоминает свою давнюю любовь Тамару (Евгения Симонова). Оказалось, что Тамара живёт вместе с племянником Славой (Шамиль Хаматов) всё в той же квартире, где когда-то Ильин снимал комнату. Отношения Ильина и Тамары возобновляются крайне тяжело, и когда они совсем на грани срыва, то на помощь приходит подруга Славы Катя (Полина Рашкина).

Тут я должен заметить, что наблюдать за игрой молодого поколения (Хаматов и особенно Рашкина) — занятие очень приятное. И ещё одно бесспорное удовольствие для зрителя — замечательная артистка Галина Петрова (она играет роль новой подруги Ильина). Однако сама роль больше похожа на отдельный эстрадный номер.

Что же касается Симоновой. Возможно, проблема моего восприятия в том, что я улавливаю чужеродность её в этом коллективе? Но опять-таки, кто сидел со мной в этот вечер на спектакле, возразит: «Чужеродность! О чём ты? Ты же видел, какая она счастливая выходила на поклон! С какой благодарностью Гармаш обнимал её на аплодисментах!»

Так-то оно так, но моё дело выразить сомнения — с надеждой, что кто-то их опровергнет.

Симонова говорит с такой интонацией, что... если вообразить голос как отдельное существо, то я бы сказал так: голос пытали ночь и утро накануне. И вот теперь, истерзанный и измождённый, он шатается по репликам и предложениям пьесы, стучится в каждое слово, как будто ищет пристанища в нём.

Устаёшь слушать и различать эти интонационные ударения, приходящиеся иногда по два на слово.

Пьеса заканчивается репликой Тамары: «Только б не было войны». По логике эта фраза должна была взорвать предыдущее развитие сюжета. Но на деле реплика возникает вдруг из ниоткуда.

Весь спектакль не покидает ощущение рваного ритма.

Таковы некоторые мои наблюдения.

Конечно, всё на самом деле зависит оттого, зачем мы идём в театр. Одно дело, когда идём на конкретного артиста — тогда мы готовы принимать его со всеми интонационными перепадами, рваными ритмами, напоминающими азбуку Морзе: точка — тире — точка — тире — точка. Другое дело — когда на пьесу или постановку. И совсем третье — когда просто развлечься.

Как бы то ни было, на спектакле «Пять вечеров» в «Современнике» (а он на сцене уже не первый год) зрительный зал полон, аплодисменты бурные, возгласы «Браво» громкие и букеты для Симоновой красивые и пышные.

Другие материалы автора

Фазир Муалим

​Театр «Ромэн» и культ личности

Фазир Муалим

​Я — чайка

Фазир Муалим

​«Чума на оба ваши дома...»

Фазир Муалим

​Хэппи-энд