«Игра престолов». Холодный взгляд
Текст: Яна Агафонова
Фотография с сайта kinopoisk.ru
Обозреватель Rara Avis Янина Агафонова о том, почему «Игра престолов» — не сериал про Средневековье.
За последние 7 лет сериал «Игра престолов» превратился в одно из самых успешных шоу. Основанный на серии книг Джорджа Мартина «Песнь Льда и Пламени», он завлекает зрителя сказочными существами, эпичными сражениями и бурными интригами. Но исполняют ли авторы свои обещания?
О фантастических мирах предшественников
Фантастика как жанр всегда была плодородной почвой для кинематографа. Но сегодня, помимо постоянного развития идей, появляются и новые компьютерные технологии, позволяющие создавать на экране более сложные миры. А, как известно, цель любого фантаста — показать максимально реалистичную картину.
В античности Аристотель сформулировал мысль об искусстве как о постоянном подражании природе. А в эпоху Возрождения Леонардо да Винчи, говоря о композиции, заметил: «Нельзя сделать никакого животного, у которого каждый из его членов тела не был бы сам по себе похож на какой-нибудь член тела другого животного».
Иными словами, задача каждого современного фантаста — устроить читателю полноценное путешествие в другой мир. Чем тщательнее организована семиотическая модель выдуманной вселенной, тем больше каналов восприятия задействуется, и человеку легче поверить в вымысел.
Наиболее очаровывающими фантастическими вселенными можно назвать бессмертные миры «Властелина Колец» Джона Роланда Руэла Толкина и классической космической саги «Хроники Дюны» Фрэнка Герберта.
На фото Джон Роланд Руэл Толкин
Серия книг «Властелина Колец» родилась из разработок профессором Толкиным эльфийского наречия квенья, которое базировалось на грамматике финского языка, а фонетика и орфография были взяты из латыни и греческого. Позже он создал цикл книг «Властелина Колец», где были описаны носители квенья и их мир. Сама же история Средиземья превосходит временные рамки «Властелина Колец», и поэтому рассказ о ней вынесен в отдельную книгу — «Сильмариллион».
Действие «Дюны» разворачивается в далеком мире будущего — после восстания машин, человечество отказалось от технологий. Центральный образ — это дикая, даже в чем-то примитивная культура жителей планеты пустынь Арракис, именуемая иногда Дюной, на фоне футурологического пейзажа и межзвездных полетов. Автор знакомит читателя с традициями, религиозными верованиями и пророчествами выдуманной им страны. Здесь царит дефицит воды, и плевок считается проявлением наивысшего уважения, ведь так человек делится собственной влагой. Герберт описывает и устройство ордена селекционеров Бене Гессерит, задача женщин, входящих в него, максимально развить способности своего ума. Ставки в условиях этой вселенной сделаны на интеллект.
Интрига этих великих произведений таится в разгадывании ребуса отношений героев и окружающего их мира.
А если верить нашему известному семиотику Ю. М. Лотману, то: «Художественный текст в принципе исходит из возможности усложнения отношений между первым и третьим лицом»
*
— Ю.М. Лотман «Мир собственных имен»
.
На фото Фрэнк Герберт
Примечательно еще и то, что, например, при экранизации «Властелина Колец» основное внимание было уделено созданию сказочной вселенной во всех деталях. Несмотря на уже развитую индустрию цифровых спецэффектов многие элементы конструировались вручную. Так, деревушка Хоббитон после завершения строительства еще какое-то время обрастала травой для максимально натурального вида. Для большей аутентичности ландшафт ровнялся выпасом коз вместо газонокосилок. Много хитростей применили для уменьшения роста актеров, играющих хоббитов. В ход шли дублеры, искривления перспективы в статичных кадрах и специальные движущиеся платформы для синхронизации с ходом камеры. Богатая и глубокая фактура книги задала высокую планку и кинотрилогии.
Фотография с cайта kinopoisk.ru
У экранизации «Дюны» другая судьба. Масштабная версия Алехандро Ходоровски с Сальвадором Дали в роли императора и музыкой Pink Flyod так и не сложилась. А фильм, снятый Девидом Линчем провалился в прокате, хотя и получил премию «Сатурн» за лучшие костюмы. Телевизионная же версия «Дюны» режиссера Джона Харрисона получила две награды «Эмми» за спецэффекты и операторскую работу.
Безусловно, Джордж Мартин знаком с обоими классиками. Да и параллели между «Песнью Льда и Пламени» и вышеупомянутыми произведениями напрашиваются. Первое, что бросается в глаза — это, конечно, выдуманные Мартином дотракийский и валирийский языки. Которые, впрочем, в книгах (серия «Песнь Льда и Пламени», 1996) были обозначены условно, а для съемок разработаны лингвистами (в отличие от сложной интеллектуальной работы профессора Толкина).
Еще в романах Джорджа Мартина упоминается легенда об обещанном принце Азоре Ахае, который разгонит тьму. Эта интрига фактически центральная, так как, предположительно, этим мессией и окажется истинный наследник Железного Трона. В «Дюне» Фрэнка Герберта есть нечто подобное. Тут тоже существует мессия, которого одновременно, но под разными именами ждут и коренные племена планеты Арракис, и сестры ордена Бене Гессерит. Фримены Дюны верят в лидера, который принесет с собой священный огонь — джихад и освободит их планету от оккупации императора. Бене Гессерит в свою очередь проводят тайный генетический эксперимент с целью рождения всесильного существа Квизаца Хадерака, который, как и Азор Ахай, мыслится представителем мужского пола, но может оказаться и женщиной.
«Песнь Льда и Пламени» на экране
Что же предлагает сериал?
Фактура «Игры Престолов» очень яркая. Эпоха Средневековья, драконы, войны кланов, мифология, многообразие народностей, интрига борьбы за престол, запоминающиеся персонажи, куча сюжетных перипетий.
Что касается фабулы, то она классическая для сериала. Шоу называется «Первенство за корону или Кто тут самый лучший?». И поскольку повествование «Песни Льда и Пламени» строится по принципу полифонического романа
*
— культуролог М.М. Бахтин, рассуждая о творчестве Ф.М. Достоевского, определяет полифонический роман, как «множественность одинаково авторитетных идеологических позиций»&
, на экране подобное многоголосие превращается в очень удачный формат.
«Игра престолов» показывает зрителю именно то, что анонсирует. Скандалы, интриги, расследования, но только среди царственных особ. Разница же политических и кухонных интриг (их масштаб) не особо учитывается. История становится легендой, когда рассказывает не только о событиях, но и о последствиях. Тогда она по-настоящему приобретает объем.
Фактура
В сериале же персонажи напрямую связаны друг с другом, а характер событий часто однотонен, что не позволяет ставить необходимые акценты. Геолокации и вовсе оставляют желать лучшего. Получается, что зритель знает каждый миллиметр Вестероса, но едва ли сунул нос в Дорн.
Фотография с сайта kinopoisk.ru
Военные конфликты изображены фактурно, однако это не имеет никакого отношения к стратегии боя и еще больше размывает киноповествование. Только зрелищные взрывы, дикий огонь в битве при Черноводной и нападения драконов. Хоть авторы сериала и гордятся масштабными сценами и спецэффектами, но ощущение недосказанности не покидает. Возможно, потому, что фактура представлена стереотипами. Например, в знаменитом эпизоде «Битвы бастрадов» главные противники Джон Сноу и Рамси Болтон встречаются перед боем, видимо, строго по договоренности и обмениваются угрозами, очевидно, для устрашения. На следующий день обе армии являются на поле брани также, будто по расписанию, и стенка на стенку кидаются в бой. Затем следует глянцевая картинка романтизированного сражения.
Дейнерис Таргариен регулярно напоминает зрителю о своих притязаниях на Железный Трон, будто это единственная ее характеристика как персонажа. А, назначая Тириона Ланнистера своим десницей, она ведет себя точно подросток на первом свидании. Хотя в сложных отношениях политических союзников сентиментальность вряд ли может быть самым интересным элементом.
Сюжет
Конечно, при экранизации оригинальный текст был переработан. И хотя, в адаптации сценария принимал участие Джордж Мартин, сериал превратился в самостоятельную историю. Да и, по словам Мартина, продюсеры Девид Бениофф и Дениэл Бретт Уайсс вольны делать все, что угодно.
Поэтому создатели сериала отказались от развития ряда сюжетных линий, сократили сцены с некоторыми персонажами (Мирцелла Баратеон и Рикон Старк убиты в сериале, но живы в книге), а других и вовсе исключили (Арианна Мартелл — сестра дорнийского принца Тристана, Виктарион Грейджой — еще один брат Бейлона и Эурона Грейджоев).
Фотография с сайта kinopoisk.ru
Разумеется, по сравнению с кино возможности литературы значительно шире, даже если речь идет о перенесении на экран такого масштабного жанра, как пеплум. Да и писатель не ограничен хронометражем или бюджетом.
Чтобы создавать эпохи и цивилизации, автору достаточно фантазии. А любая экранизация моментально столкнется с трудностями реконструкции. В один фильм, будь то отдельная картина или часовая серия, всех деталей не уместить и неизбежно придется чем-то жертвовать. К тому же задачи литературы и кино изначально различны. Так, роман Толкина впечатляет подробностями. Но для того чтобы читатель проник в мир книги, автору бывает достаточно лирических отступлений и справок, которые органично вплетены в ткань повествования.
Развлекательная индустрия кино и телевидения работает иначе. Внимание зрителя обычно сосредоточено на кинематографичном действии. И поэтому экшну отводится больше места, чем изначально подразумевала любая авторская идея. В худшем случае, происходящее на экране сводится к банальной бытовухе и подается через призму сентиментальности.
Какое-то не то Средневековье
Авторы сериала, конечно же, должны были адаптировать богатую фактуру книги при переносе на экран, но сделали это не везде аккуратно, и, возможно, даже не там, где стоило. Поэтому сериальное воплощение «Песни Льда и Пламени» лишено объема. Особенно пострадало условное изображение эпохи Средневековья.
Визуально историческое время на экране можно показать через ментальность социума, быт и характерную моду. Но если из сериала убрать костюмы и декорации, то путешествия во времени и пространстве не случится.
Без мишуры останется обычный человек, немного приправленный глянцевыми тенденциями в мире кино. Тогда как реальное Средневековье можно узнать по ключевым элементам, в формировании которых большое место занимала религия. Искусство, наука, политика развивались в контексте Церкви. Именно поэтому начало периода называют Темные века.
Люди жили словно в дурмане. Когда в Европе стали известны греческие мыслители с их концепциями мира, многие поначалу были восприняты враждебно, их взгляды объявлены ересью, так как противоречили библии.
Относительно вероисповедания героев сериала в лучшем случае известна только принадлежность к конфессии. Существуют Семеро Богов, культ Владыки Света и Утонувший Бог. Однако деталей, касающихся морали этих направлений, нет. Нравственная мотивация большинства героев сериала не ясна. Поверхностно упоминается лишь легенда об обещанном принце, который может оказаться принцессой.
Религия Средневековья определяла и статус королевской власти, ее отношения с поданными, так как общество имело строгую иерархию. Выражался этот порядок в этикете, который со временем только усложнялся. В эпоху Возрождения при дворе появились специальные люди, знающие все тонкости придворного этикета и следящие за его исполнением — церемониймейстеры. Суть этикета сводилась к возвеличиванию царственной особы, что позволяло утвердить и придворную иерархию.
Фотография с сайта kinopoisk.ru
Появление в ХI веке сословия рыцарей наложило отпечаток и на принципы поведения при дворе.
Конечно, романтизация рыцарского кодекса лишь малая часть общей картины. Честный поединок и уважение к противнику распространялись только на собственный круг. В реальности рыцарь должен был постоянно заботиться о своей репутации и все время быть на виду. Хорошим тоном считалось — должным образом отвечать на оскорбления, даже самые незначительные, быть щедрым человеком, скупость могла привести к исключению из общества. Репутация же дамы была тем выше, чем больше поклонников из-за нее пострадало.
Главным средневековым развлечениями были пиры, турниры и охота. Поэтому каждый новый придворный оценивался по тому, что он вносил в придворную культуру. Рыцарю было прилично слагать стихи, а придворной даме петь или владеть музыкальным инструментом.
Сериал же не демонстрирует подобного интеллектуального пейзажа. Придворный быт едва ли затронут. А отсутствие внушительного культурного пласта не позволяет классифицировать изображенную эпоху как историческую, пусть эпоха и выдумана. Да и на экране показана, скорее, ментальность современного, очень близкого к зрителю, человека. И лучше всего это иллюстрирует классический образ усмехающейся Серсеи Ланнистер с бокалом вина в руке.
Немного о драконах
Отдельно о драконах. Конечно, эти существа выдуманные, но и выдумка может быть правдоподобной. О чем размышлял Питер Дикинсон, в 1979 году читавший цикл лекций о том, как летали драконы (впоследствии он написал книгу «Полет Драконов», которая и легла в основу одноименного мультфильма). Дикинсон описывает полет дракона как устройство дирижабля. Высоту существо сохраняло благодаря водороду, появление которого объяснялось химической реакцией кальция и соляной кислотой, вырабатываемых в костной ткани и желудке дракона. Чтобы подняться в воздух дракон выпускал излишек водорода, который сгорал в его пасти. То есть огненное дыхание не было актом агрессии, а всего лишь являлось частью алгоритма полета. Химическая реакция, согласно теории Дикинсона, происходила постоянно, отчего после смерти дракона его тело сгорало. Драконы из «Игры престолов» другие — их черепа украшают тронный зал, а огнем они дышат по команде Дейнерис.
Фрагмент из средневекового манускрипта
Также размер детенышей по сравнению со взрослыми особями кажется неправдоподобным. Только что вылупившиеся малыши габаритами не превосходят и глаза взрослого дракона, согласно сериалу. Возникает вопрос, каким образом при такой разнице в размерах самка должна заботиться о своем потомстве? Она не только может задавить, но и не способна, например, измельчить еду в достаточной степени для таких крошечных, по сравнению с ней, ртов.
Все остальное — драма
Вообще суть происходящего в «Игре престолов» сводится к типичной мыльной опере, завернутой в нарядную упаковку. Герои в основном инфантильны и эмоции их предсказуемы. Больший процент экранного времени занимают диалоги-клише. Персонажи много болтают, перебарщивая с эмоциями. А мизансцена довольно часто ограничена комнатой или даже парой метров пространства. Это создает ощущение замкнутости.
Так, обострение конфликта между Сансой и Арьей в седьмом сезоне сериала происходит в высшей степени пафосно и драматично. Старшая сестра находит лица, с помощью которых Арья перевоплощается. Последняя же берет в руки нож и, поигрывая им, заглядывает сестре в глаза с вопросом: «Каково это быть леди Винтерфел?». В итоге то, что должно выглядеть угрожающим намеком, смотрится как подростковый флирт и показуха.
Фотография с сайта kinopoisk.ru
Любовная линия переводчика и близкой подруги королевы Дейнерис — Миссандеи и главнокомандующего армии Матери Драконов — Серого Червя сведена к сопливой сентиментальности, вместо рассказа о том, как безупречный воин внезапно для себя погрузился в чувства.
Каждая вторая реплика своей пафосностью претендует на афористичность. «Единственный, кому нужна защита, — это тот, кто встанет на пути у нее (Арьи Старк)», — сообщает Бриенна Тарт Псу в их встречу в Королевской Гавани в седьмом сезоне. «Ты не можешь убить ворона, потому что это ты сам», — говорит Жойен Рид во сне Брандону Старку. В их личную встречу Жойен приветствует Брана словами: «Мы долго шли за тобой, а впереди у нас путь еще больше».
Слишком поверхностный подход к психологической составляющей сериала лишает картину тех нюансов, которые позволят зрителю по-настоящему сопереживать. В то время как постановочный конфликт интересен именно возможностью понять изнутри обстоятельства, которые зритель не пережил лично.
И, наконец, то, что не может не броситься в глаза — обилие инцеста на квадратный метр — Серсеи и Джейми, Крастера и гарема его дочерей и внучек. Все это можно, конечно, рассмотреть как средневековую дикость. Тем более что эти персонажи отрицательные. Валирийская традиция кровосмесительных браков Таргариенов упоминается как атрибут прошлого, то есть не имеет точной моральной оценки. Такая же традиция была и у фараонов древних египтян. Но инцест, хоть и по неведению, между главными положительными героями, например, Фрейд не оставил бы без внимания. Но, с другой стороны, секс — самый продаваемый товар.