18+
31.01.2018 Тексты / Статьи

​Турбулентность и теология

Записал: Фазир Муалим

Фотография предоставлена проектом «Эшколот» / Николай Бусыгин

21 января в библиотеке имени Достоевского израильский литературовед, доктор философии Реувен Кипервассер прочел лекцию «Теология смеха», а востоковед Александра Полян рассказала о современном юморе. Встреча прошла в рамках культурно-образовательной программы проекта «Эшколот» при поддержке фонда «Генезис».

Смех и теология

Поговорим о смехе, который есть дело серьёзное. И прежде всего я должен извиниться и сказать правду, раз мы заманили вас сюда именно этой темой, и вы уже отсюда всё равно не уйдете: на самом деле мы не все время будем говорить о теологии смеха.

Только первый и последний из наших текстов говорят о ней. По сути дела, смех в теологии является всего лишь рамкой нашего сегодняшнего обсуждения. И эта рамка обрамляет то, над чем люди обычно смеются — осмеиваемое тело. Чуть позже, когда у меня прибавится больше куражу, мы вернемся к этому вопросу, и я объясню вам, почему я хочу поговорить о репрезентациях осмеиваемого тела, почему это важно и почему в конце концов приводит к тому, чтобы смеяться с Богом.

Наверное, правильней было бы сейчас сделать серьезное введение, объясняя разные теории смеха, но у нас мало времени. Поэтому теории мы коснемся вскользь. Перейдем сразу к текстам.

Почему, казалось бы, в такой серьезной литературе, как талмудическая, занимающейся в основном вопросами закона, норм, права, схоластики, риторики и так далее, есть место смеху?

Начнем читать тексты, и, быть может, они ответят на наши вопросы.

И вот первый отрывок из Мидраша:

«Я — Господь, твой Бог, Который вывел тебя из Египта, земли рабства» (Исход 20:2). Сказал рабби Хинена бар Паппа: Показал им Бог (Свой) гневный лик, обычный лик, приветливый лик и лик смеющийся. Гневный лик — лик Торы, и потому тот, кто учит сына Торе, должен быть с ним строг. Обычный лик — у Мишны, приветливый — у Талмуда, а смеющийся — у агады. Так сказал им Святой, благословен Он: Несмотря на то, что вы видите все эти образы, знайте — это «Я — Господь, твой Бог (Исх. 20:2)».

Бог оказывается о четырех ликах.

Если вы спросите у любого израильского школьника, кто это сказал, он вам ответит: «Это сказал Хаим Нахман Бялик, наш национальный поэт». То ли поэт забыл указать, откуда цитата, то ли посчитал, что все и так знают, но израильские учительницы в школах теперь повторяют: «Как сказал наш национальный поэт...» — и цитируют эти слова.

Но постараемся понять, что в данной тетралемме есть два основных момента: лик Торы, который гневен и лик Аггады, который смеется. И это неспроста. Лик Торы гневен, поскольку Бог Торы — Бог гнева. Но гневное лицо Бога как-то нейтрализуется в несколько монотонном повествовании Мишны и Талмуда. И только тот, кто обратится к Аггаде, увидит смеющееся лицо Бога. То есть тот, кто составил эту тетралемму, изначально знает, что Аггада — вещь несерьезная. И тут следует сказать (многие из вас, конечно, в курсе, а кто нет, я сейчас расскажу), что библейское слово «цхок» (смех) и мишнаитское слово «схок» (игра) в талмудической литературе сливаются и образуют одно семантическое понятие. Играя, человек смеется, а смеясь — играет. Это говорит о том, что человек прекрасно представляет себе, что нейтрализуя в библейских стихах гневное лицо Бога и Писания, он делает нечто несерьезное. Но, тем не менее, эта игра оправдана. Потому что это важно. Смех важен.

Что такое смех?

Теперь нужно определить, что такое смех. Давайте разберемся.

Вот вы сейчас рассмеялись — что с вами произошло? Смех есть физиологическая реакция, правда? Это не то, что исходит из вашего разума, но тем не менее он как-то связан с вашим внутренним миром. Смех находится именно на стыке тела и чего-то другого. Что происходит с человеком, когда он смеется? Он меняется? Давайте разберемся.

Когда система наполняется многими противоречащими друг другу вещами, с ней происходит своего рода пароксизм. В ней возникает, скажем, момент турбулентности. После того, как человек рассмеялся, казалось бы, ничего не изменилось. Он отсмеялся и вернулся к изначальному состоянию. Но он вернулся немножко иным. Или, как говорят теоретики смеха, когда человек смеется — это все равно, как если бы он отправился в быстрое межгалактическое путешествие, вернулся и увидел свою планету другими глазами. Таким образом, смех — это такой момент турбулентности, который позволяет ему выйти за пределы своей системы и, вернувшись, увидеть её ту же, но уже другой.

Смех и телесность в древних текстах

Мы переходим к репрезентации осмеиваемого тела. Прочитаем несколько отрывков и постараемся понять, какую роль играет смех в этих рассказах. Каким после пережитого момента турбулентности рассказчик возвращается в ту систему, где он был раньше, и что он приобретает в результате этого путешествия.

Слишком велик соблазн — поэтому я расскажу вам прежде одну историю, которая произошла со мной. Когда-то давно, когда я только начинал преподавать московским студентам, я читал курс «Смех и юмор в талмудических текстах». Курс этот был для меня чрезвычайно тяжелый, поскольку он состоял из нескольких молодых москвичей того возраста, когда смеются всегда и по любому поводу и одной спиритуального вида девы, которая не смеялась никогда. Однажды я читал рассказы, которые с тех пор не рискую читать никогда. Сюжеты были о том, как известный еврейский шутник приходит на свадьбу и потешает публику тем, что толкует рассказы из книги «Левит» о разных видах запретного секса. Молодые люди приходили в большой восторг, а девушка становилась всё грустнее и под конец спросила, устремив на меня свой глубокий, задумчивый взгляд: «В этих рассказах так много тела и секса! Это потому, что вы их выбрали или они такие?» С тех пор я размышляю над этим вопросом и не могу найти ответа.

Это непростой вопрос, поскольку сами рассказы не всегда дают самоидентификацию, юмористические они или нет. Таким образом, когда мы читаем тексты, осмеиваемое тело — это наш произвольный выбор или всё-таки мы в сообществе с автором? Это непростой вопрос. Его часто задают исследователи древнего юмора, в частности римского и греческого, говоря, что тогдашние люди часто смеются над тем, над чем мы не смеемся, так как нам не позволяют наша мораль или воспитание. Но в сборниках римского юмора есть сюжеты, которыми пользуются и современные стендап-писцы, иногда даже не зная их происхождения.

И вот сейчас, готовя ответ той задумчивой деве, я выбрал следующий текст из Берешит Рабба, сборника экзегетического толкования пятого (третьего!) века. Отрывок, где идет спор о том, кто из представителей народа был кормильцем и поильцем его.

«Мордехай был кормильцем и попечителем.

Разве?

Сказал рабби Юдан: Однажды он обошел всех кормилиц и не нашел никого для Эстер. И тогда он сам ее вскормил (грудью)! Так говорит раби Берехия и раби Абаѓу от имени раби Эльазера: Пришло ему молоко и вскармливал ее.

А когда толковал рабби Абаѓу это публично, то смеялась публика. Сказал им: А разве не сказано в Мишне от имени раби Шимона сына Эльазара — „молоко мужское чисто“?!»

В случае надобности у Мордехая развились молочные железы, и он вскормил племянницу. «А когда толковал рабби, то засмеялась публика». Это, на мой взгляд, очень показательный текст. С точки зрения мудреца, мужское тело, которое готово поступиться своей изначальной формой для того, чтобы обеспечить ребенка молоком, это прекрасно. То есть это такой экзегетический момент, когда можно поступиться гендерным тождеством и перейти к не очень почтенной, с точки зрения эстетики, трансгендерности, и восхититься ею. Но когда интеллектуал идет с подобной идеей к простому народу, тот смеется, потому что он видит комическое тело — мужика с... сами знает с чем. И тогда получается, что смех, момент турбулентности, предполагается здесь. Для чего нужен это момент, для чего нужно было выйти и вернуться? Для того, чтобы понять, что они смеются над тем, над чем мы не смеемся.

Следующий отрывок взят не из палестинских текстов, а из более поздних вавилонских, тоже говорит, на мой взгляд, о комической репрезентации тела. И несмотря на то, что смех в нем не значится... впрочем, судите сами.

«Учили таннаи, что так говорил рабби Меир: Адам был создан из праха, собранного со всех земель, как сказано: „Зародыш мой видели очи Твои“ (Пс. 139:16), а также: „Это очи Господа, смотрящие во все стороны. Они видят всё на земле“ (Зах. 4:10).
Сказал рав Ощайя от имени Рава: Адам, туловище его из Вавилонии, голова — из Страны Израиля, а остальные члены — из остальных стран. А ягодицы? Сказал рав Аха: Из Акра де-Агама».

Эти два достаточно двояких стиха двояко и объясняются. Бог сотворил человека, как вы все знаете, из земли. Но тут у рассказчика появляется момент, которого нет в оригинале. Он говорит о том, что человек был сотворен из всей земли (а не только из земли обетованной). Туловище его из Вавилонии, а голова — из страны Израиля. Что это значит? Современный человек наверняка бы сказал, что голова — это разум, а значит голова — самое важное. Но люди того времени полагали, что разум находится в сердце. Поэтому голова для них — всего лишь лицо, идентификация. Таким образом, туловище оттуда же, откуда и вавилонский Талмуд. А остальные члены — из разных стран. «А ягодицы? — сказал рав Аха: из Акра де-Агама». Акра де-Агама — маленький, мало чем известный город в Вавилонии, своего рода вавилонская тьму-таракань.

Я полагаю, что здесь находится смеховой момент, т.к. часть тела такая. В том же Берешит Рабба говорится, что Бог сделал человека отличным от животных, наделив его тем, на чем можно сидеть. Это хорошо, это красиво.

Таким образом, цель — иронически посмотреть на тот мир, где живешь.

Фотография предоставлена проектом «Эшколот» / Николай Бусыгин

Следующий текст, который зачитаю, гораздо смешнее, на мой взгляд, но и в то же время серьезнее.

«В дни раби Иеѓошуа бен Леви хотели отменить это окунание, потому что жены галилеян заболевали бесплодием от холода. Сказал им раби Иеѓошуа: То, что ограждает Израиль от греха хотите вы отменить?»

После идет история, которая проливает на это серьезное негодование вполне юмористический свет. История о том, как сторож виноградника (то есть, не то чтоб большой интеллектуал или ученый человек) хотел совокупиться с замужней женщиной. Однако, пока они обустраивали место для окунания, пришли другие люди, и им пришлось отказаться от греха.

Юмор тут в том, что грех прелюбодеяния эти люди посчитали меньшим грехом, чем грех не окунуться после секса. То есть происходит комическая девальвация нормы.

И от этой истории мы переходим к другой, к абсолютной жемчужине короткого рассказа вавилонского Талмуда. История о том, как некто хотел совокупиться с рабыней Патриарха.

«Сказала она ему: Пока госпожа моя не окунается, и я не окунаюсь!

Сказал ей: Ну разве же ты не подобна скотине? Сказала ему: А разве не учили тебя, что всякий, кто совокупляется со скотиной, подлежит побиению камнями, как сказано: „Всякого, кто совокупляется с животным, следует предать смерти“» (Исход 22:19).

То есть наш простоватый вожделенец хочет вступить в интимную связь с рабыней. Та пытается дать ему отпор, ссылаясь на галахические нормы. На что грубиян ей отвечает: «Какие, к черту нормы в вашем случае, мадмуазель, когда вы по животной части?» «Ну, по животной части вас следует побить камнями», — резонно отвечает рабыня. То есть вновь мы имеем дело с диалогом, рассчитанным на смех. Но куда садится наш комический, космический, корабль после такого диалога и переживания момента турбулентности? Мы приобретаем мир, где всё относительно. Где нормы уже не так обязательны, где галахическая аргументация вполне может быть опровергнута чужаком. Причем, вдвойне чужаком — не евреем и женщиной. Таким образом, тут вновь возникает девальвация очень серьезного момента, приобретается новый взгляд на мир.

Переходим к шестому тексту, который имеет в себе некоторую опасность. В вавилонском Талмуде есть эпизод, когда встречаются два мудреца и между ними, серьезным палестинцем Нахманом и насмешливым вавилонянином Ицхаком, происходит теологический диалог.

«Сказал рабби Ицхак: Говорящий: „Рахав, Рахав“ тотчас же имеет семяизвержение. Сказал рав Нахман: Я сказал и ничего не почувствовал. Ответил: Я говорил о тех, кто ее знал и был с ней знаком».

Вы можете отнестись к этому рассказу, как к чему-то сверхсерьезному, но мне кажется, это смешно, потому что нельзя Писание воспринимать буквально. В Писании всё происходит на другом уровне. Оно как иностранное государство.

И завершая наш разговор, вернемся к теологическому сюжету.

Фотография предоставлена проектом «Эшколот» / Николай Бусыгин


Обратите внимание, что средневековые и даже современные традиционные читатели часто не чувствительны к юмору в талмудических текстах, не предполагают, что в них может быть вложен юмор. Известная Аггада, которую все воспитательницы рассказывают детям, о том, что Бог ходил ко всем людям и предлагал им Тору, а те отвергали, и тогда Он пришел к Израилю, — это на самом деле, на мой взгляд, юмористический текст. Вы подумайте, Бог, как коммивояжер, уличный торговец, ходит и говорит: «Эй, вы, покупайте». Но никто не покупает сначала. А потом все говорят Ему: «Владыка миров! Дай нам ее заново, и мы исполним её».

«Говорят Ему: Владыка миров, дай нам ее заново, и мы ее исполним! Говорит им Святой, благословенен Он: Тот, кто трудился в канун субботы, ест в субботу, а тот, кто не трудился в канун субботы, откуда будет у него еда в субботу? Но, несмотря на это, вот есть у меня одна легкая заповедь и ей имя — сукка, идите и исполните ее!

Тотчас каждый идет и делает себе сукку на крыше. А Святой, благословен Он, раскаляет солнце, как в день равноденствия в таммуз, и каждый из них пинает свою сукку и выходит, как сказано: „Расторгнем узы их, и свергнем с себя оковы их“ (Пс. 2:3).Тотчас, Святой, благословен Он, восседает и смеется над ними, как сказано: „Живущий на небесах посмеется, Господь поругается им (Пс. 2:4)“».

Бог часто в подобных историях ведет себя... как бы это сказать... не дидактически. Правильно ли это? Размышляет ли над этим рассказчик? Это не я задаю вопросы, а некий идеальный читатель. Но из следующей строки мы понимаем, что он размышляет: «Сказал раби Ицхак: «Нет смеха у Святого, благословенен Он, кроме того единственного дня», То есть на самом деле Бог вообще не смеется, кроме того единственного эсхатологического дня.

Я упустил один момент, о котором надо было еще раньше сказать. Как утверждают все теоретики смеха (и Аристотель о том же писал в «Поэтике»), смех — явление немного злое и жестокое. Но при правильной дозировке — необходимое. Так вот, смех Бога в данной ситуации над людьми, которые хотят спасения, жесток.

«Разве? А ведь сказал Рав Иеѓуда от имени Рава: Двенадцать часов в дне, три первых Святой, благословен Он, сидит и занимается Торой, три следующих — сидит и вершит суд над всем миром — как только видит, что весь мир виноват, встает с трона суда и усаживается на трон милосердия; три следующих — кормит весь мир, от рогов реэмов до личинок блохи.

Три следующих — сидит и смеется (играет) с Левиафаном, как сказано:

„Там этот Левиафан, которого Ты сотворил, чтобы играть с ним“ (Пс 104 (103):26).

Сказал рав Нахман бен Ицхак: С творениями Своими смеется (или играет), но над Своими творениям не насмехается, кроме того единственного дня».

Но опять же мы имеем перед собой отрывок, где Бог ежедневно, по расписанию, смеется. То есть у нас две противоречащие друг другу модели отношения Бога к смеху. Жестокий смех того единственного дня и добродушный ежедневный смех, когда Бог играет с Левиафаном.

«С творениями своими смеется, но не насмехается». Тут, в этом примере, мы как раз и имеем дело с элементом дозированной жестокости в смехе. И если мы забрались так высоко в такое измерение, где есть Бог, Левиафан и воздаяние, то нам в самый раз прочувствовать ту самую космическую турбулентность, из которого мы возвращаемся в знакомый мир и видим его немного по-другому.

Талмудический юмор сегодня

Фотография предоставлена проектом «Эшколот» / Николай Бусыгин

Филолог и востоковед Александра Полян на примере нескольких мультипликационных сериалов для взрослых рассказала об актуальном библейском юморе.

К сожалению, когда я выбирала видео, которое буду сегодня показывать, я не знала, о чем в точности будет рассказывать Реувен, чтобы перекинуть мостик от его выступления к своему, связать современную израильскую юмористическую видеопродукцию с фрагментами классического талмудического повествования. Поэтому мостик окажется не таким прямым, каким он мог бы быть. Дело в том, что в одном из самых популярных артхаусных мультсериалов современного Израиля «Раппопорт» как раз есть повествование о мужчине, у которого выросла грудь. Оно представляет собой комментарий к благословению, которое религиозные евреи произносят каждое утро «Благословен Ты, Господь, не сотворивший меня женщиной». Кроме того есть замечательный скетч из другого сериала, посвященный Эстеру и Мордехаю. Но я поведу речь иначе. А необходимый мостик перекину следующим образом. Дело в том, что логика Мидраша примерно такова: Мидраш находит какую-нибудь лакуну в библейском повествовании и начинает ее заполнять. Например, ничего не сказано о детстве Моисея, однако из дальнейших повествований известно, что он был косноязычен. И вот мы придумаем историю, которая заполнит отсутствующий отрезок биографии, а заодно и объяснит изъян. Так появился один из знаменитых рассказов Мидраша о том, как Моисей, будучи ребенком, рос в доме Фараона, а вельможи боялись, что он вырастет умным и захватит власть. И тогда они решили испытать Моисея, предложив на выбор весы с двумя чашами: на одной — горящие угли, а на другой — деньги. Моисей, как умный еврейский мальчик, потянулся было к деньгам, но в нужный момент Господень Ангел вмешался и внушил ребенку взять угли. Моисей обжегся, отдернул руку и, чтобы остудить пальцы, сунул их в рот, язык также обжегся — и с тех пор он остался косноязычен. Это и есть логика Мидраша, которая заполняет дырку в библейском повествовании.

И вот я хочу начать с одного из очень популярных сериалов «Евреи идут», где мы часто находим приемы Мидраша. Ищется какой-нибудь пробел в любой истории — будь то библейские сюжеты или официальная историография. Так, в последнем сезоне у них очень много квази-мидрашей, посвященных истории еврейского подполья во время Первой мировой войны. Придуманные истории призваны объяснить, почему подполье потерпело поражение.

Сериал «Евреи идут» на экранах уже более трех лет. Только что закончился третий сезон. Надо сказать, что сюжеты в сериале не равноценные: есть действительно смешные, интеллектуальные, но попадаются и полная ерунда. Сексуальные мотивы, опять-таки, в некоторых эпизодах обыгрываются очень смешно, а в других — неудачно. В общем, сериал охватывает всю еврейскую историю, начиная от библейских повествований и заканчивая современностью.

И в частности, раз мы заговорили о противопоставлении между тем, что веселит интеллектуалов и простых людей, вот еще один пример попытки сценаристов сериала маркировать некоторым образом свою культурную принадлежность. Дело в том, что у истоков современного израильского театра лежит театр «Габима», который, как известно, зародился в России, долгое время выступал в Москве, потом уехал на европейские гастроли и в конце концов оказался в Палестине. Самым знаменитым спектаклем этого театра был спектакль «Гадибук». Главную роль исполняла актриса Хана Ровина. По сюжету пьесы в невесту вселяется злой дух. Одержимую невесту привозят к раввину, чтобы он изгнал Гадибука. И соответственно вокруг этой сюжетной линии разворачиваются все остальные события. Хана Ровина прожила долгую жизнь и была эдаким столпом израильского театра. Разумеется, ее визитной карточкой стала именно эта роль, а образ невесты в свое время был абсолютно узнаваем. Теперь, вооружившись этим знанием, я бы рекомендовала вам посмотреть следующий эпизод из сериала.


Ну, как вы понимаете, прием, который создает комический эффект — это момент несоответствия, когда персонаж оказывается помещен в ситуацию, для него неуместную, как мы видим в этом эпизоде.

Если говорить о других израильских игровых сериалах, их несколько. Есть такой сериал, из которого я не буду вам показывать ничего, потому что шутки там «для своих». Называется он «Андердос». Совершенно очевидна игра слов: underdog и doss (ультрарелигиозный человек). Там играет четыре актера. Все их шутки крутятся вокруг образа жизни религиозных евреев. Светской публике эти шутки надо довольно долго объяснять, иначе не понятно, а когда объяснишь, то уже и не смешно.

Кроме этого была программа, которая просуществовала лет пять и закрылась четыре года назад — «Латма», нечто вроде «Кукол» в России, с политической сатирой. Но в Израиле играли актеры.

И главная политическая программа «Прекрасная страна», которая идет уже шестнадцатый сезон. Это политическая сатира, причем, правого толка, что не типично для израильской сатиры.

А теперь переходим к самому сладкому из обещанного, а именно к мультикам. Начнем с праздничного мультика, который выпущен недавно — про Хануку. Он настолько смешной, что, мне кажется, все уже не раз посмотрели его в интернете. В нем активно пародируется израильская социальная реклама с фирменным прононсом израильских дикторов. Страшно произнести, но само собой напрашивается сравнение: герои мультика похожи на того Бога из первой лекции, который ходит и предлагает Тору.

Кадр из мультфильма «Полторы комнаты»


Следующий мультик у нас будет на политическую тему. «Полторы комнаты». Главный герой Шули, фокусник, который выступает на различных детских мероприятиях и приносит радость детям, живет в бедной квартире, окруженный разговаривающими вещами. Мало того, они все имеют свои собственные имена. На кухне у него могут происходить дискуссии между холодильником и носками. Иногда Шули выходит за пределы своего обиталища, и тогда он попадает в еще более странные и смешные ситуации. В мультфильме очень много узнаваемого. Во-первых, русская кассирша. Это любимый типаж израильских мультфильмов. Лет 13 назад в Израиле шел сериал, в котором одним из героев была русская кассирша Баба Люба. Во-вторых, те речи, которые произносят приборы и вещи — почти все цитаты из политических и общественных деятелей.

Но самый артхаусный, как я уже говорила, мультфильм — «Раппопорт». Основная сатира тут явно направлена на профессию главного героя — психоаналитику. Из серии в серию персонажи мультфильма несут какой-то совершенный абсурд, но все их разговоры и поступки складываются в адекватные сюжетные линии.

И напоследок сериал, который активно транслируется, в том числе и в русском фейсбуке. Называется он «Контактный зоопарк, или Живой уголок». Его озвучивают те же актеры, что и «Полторы комнаты» — поэтому вы услышите знакомые голоса, да и увидите те же сюжетные ходы. В контактном зоопарке живут различные зверушки, вступающие между собой в специфические отношения. У них у всех есть имена и у каждого определенный характер. Руководитель зоопарка, мальчик, постоянно пытается разруливать их проблемы, но не всегда у него это получается.

В «Контактном зоопарке» в основном обсуждаются экзистенциальные вопросы — одиночество, страх смерти и все такое прочее.

Кстати сказать, в этом мультфильме мы постоянно сталкиваемся с той самой дозированной жестокостью, о которой говорили в первой части и которая вызывает смех. К тому же временами зверушки используют библейскую риторику.

Таким образом, обратите внимание, к концу нашей встречи, пройдя через все мосты и мостики, мы снова сошлись на теме «Бог и смех».

Другие материалы автора

Фазир Муалим

​Театр эпохи авангарда

Фазир Муалим

​Встреча двух морей

Фазир Муалим

​Настасья Филипповна

Фазир Муалим

​Позолоченный Мухин

Читать по теме

​Томас Пикетти: «Люди устали от экономических трактатов»

Экономист и автор книги «Капитал в XXI веке» Томас Пикетти о «Финансовой гавани», экономическом неравенстве, мигрантах и национализме.

28.11.2015 Тексты / Статьи

​Валентина Степченкова: «А Карлсон — отрицательный герой»

Лекция филолога, переводчика и преподавателя Шведской школы в Москве Валентины Степченковой о том, какие книжки шведы читают своим детям.

19.01.2016 Тексты / Статьи

​Кафка. Осужденный и зритель

18 июня в летнем лектории парка Музеон (в рамках образовательной программы проекта «Эшколот») переводчик Татьяна Баскакова рассказала о своем видении двух притч Франца Кафки, «Перед Законом» и «Императорское послание».

27.06.2017 Тексты / Статьи

​Шолом-Алейхем и раннее еврейское кино

25 сентября, в рамках образовательной программы проекта «Эшколот», осуществляемой при поддержке фонда «Генезис», в Государственном институте искусствознания профессор литературоведения Бер Котлерман рассказал о том, что такое инсайдерское еврейское кино и какие фильмы хотел снимать писатель Шолом-Алейхем.

05.10.2017 Тексты / Статьи