18+
14.09.2018 Тексты / Авторская колонка

​Нездешний вечер

Текст: Фазир Муалим

Фотография: Александр Антчак

Поэт и театральный критик Фазир Муалим о памятном спектакле в театре «Сфера».

К осени один за другим открываются московские театры — будто яблоня за ночь распускается в цвете, если представить всё это в режиме ускоренного времени. Только запланируешь посетить открытие сезона одного театра, как тут же слышишь о начале работы другого. Да к тому же сентябрь необычайно богат на дни рождения актёров — повод посещать спектакли с их участием: Гармаш, Гафт, Костолевский, Доронина. А сколько имён уже ушедших, о которых можно вспомнить к юбилею или очередной дате рождения: Мамант Дальский, Массальский, Прудкин, Плучек, Менглет, Леонов, Еланская... Стоп! Вот тут можно остановиться.

13 сентября театр «Сфера», в день рождения своего основателя Екатерины Ильиничны Еланской, даёт «Нездешний вечер». Спектакль, в своё время одним из первых поставленный ею в только что открывшемся театре и восстановленный Александром Коршуновым в 2013 году, сразу после смерти режиссера, актрисы, руководителя. Мамы. Мне кажется, это очень важно отметить: новый художественный руководитель театра Александр Коршунов — сын Екатерины Ильиничны. И это привносит человеческие, очень трогательные интонации в восприятии всего театра. Когда после представления на поклоне он со сцены смотрит на экран с черно-белой фотографией Еланской — то перед нами маленький мальчик, осиротевший сын, растерянно глядящий на изображение мамы: «Где же теперь твой голос и тело? Может ли быть, что ты умерла?».

Такое не оставит равнодушным никого. И с другой стороны, память не только о руководителе, но и о матери, вдвойне заставляет держать планку, заданную ею изначально.

«Сфера» берет тебя в плен с первого шага в зал, и потом месяцы находишься в этом сладком плену. Так случилось со мной, например, после спектакля «Гнездо перелётных птиц». И когда мне предложили снова посетить этот театр, я в буквальном смысле бегом прибежал сюда. Правда, по дороге заблудился: так торопился, что пропустил поворот, где надо было свернуть, и пробежал мимо. Об этом небольшом приключении я расскажу. Окончательно заблудившись в переулках, я остановил женщину спросить дорогу в Сад «Эрмитаж». Оказалось, я пробежал три остановки от него. Сели в автобус.

— В театр опаздываете, молодой человек? — женщина была такого возраста, почти ровесница Серебряного века, что я действительно мог ей показаться молодым.

— Да, — говорю, — уже опоздал, кажется.

—В «Новую оперу» идете?

— В «Сферу». Но, наверное, уже и смысла нет идти.

—Ах, в «Сфе-еру». Так вы не переживайте: там свои. Они замечательные, они вас пропустят. А смысл есть во всём.

Они — свои! Даже расположение сцены относительно зрительного зала, когда актёры оказываются в центре, а кругом зрители, подчёркивает, что «они — свои». Я говорил об этом в прошлый раз и сейчас повторю, заручившись поддержкой «улицы».

Итак, я пришёл вовремя. Как раз начал читать Коршунов.

В основу поэтической композиции «Нездешний вечер» легла одноименная дневниковая проза Марины Цветаевой. Воспоминания об одном петербургском зимнем вечере 1916-го года. Главный герой — Михаил Кузмин, основной образ — глаза. «Над Петербургом стояла вьюга и в этой вьюге — неподвижно как две планеты — стояли глаза».
Центральный герой спектакля — Поэзия, ключевой образ — опять же глаза.

Два зарева! — нет, зеркала́!
Нет, два недуга!
Два серафических жерла,
Два чёрных круга

Обугленных — из льда зеркал,
С плит тротуарных,
Через тысячеверстья зал
Дымят — полярных.

Ужасные! — Пламень и мрак!
Две чёрных ямы...



За время существования сценического «Нездешнего вечера» в нём принимали участие, «сидели и читали стихи, последние стихи у последних каминов» актёры из разных театров: Виталий Соломин и Генриэтта Егорова (Малый театр), Михаил Козаков и Лилия Толмачева («Современник»), Александр Лазарев (театр имени Маяковского).

И сейчас в спектакле, наряду с актёрами родной труппы, также заняты приглашенные — Евгения Симонова, Валерий Баринов, Евгений Киндинов, Лариса Гребенщикова.

Хотя сюжетный каркас, если можно так сказать о поэтической композиции, строится на материале дневниковой прозы Цветаевой, стихи звучат не только поэтов Серебряного века, но — от Пушкина до Бориса Рыжего: Блок, Гумилёв, Есенин, Маяковский, Набоков, Ахматова, Цветаева, Кузмин, Мандельштам, Северянин, Пастернак, Самойлов, Бродский, Левитанский, Тарковский.

Спектакль идёт без антракта один час и сорок пять минут. В какой-то момент после первого часа вдруг возникает ощущение, что устал: известно ведь, что человеку сложно воспринимать поэзию сплошным потоком больше часа. Но тут появляется Валерий Баринов со своей удивительно легкой, вовлекающей манерой чтения — и усталость как рукой, и ты готов слушать ещё столько же.

Однако я хочу разбавить медовую бочку восторгов ложкой дёгтя размышлений. Мне кажется, что актрисы, читающие стихи, да простят они мне этот вызов, не всегда понимают, как их читать. Они стараются и играть, и читать одновременно. Акцентируют каждое слово в строке, иногда даже делая по два смысловых ударения в одном слове. Сбивают тем самым логику стихотворного ритма. Замечали, когда читают стихи, хочется спать? Это потому, что чтецы нарушают ясное течение ритма, и сердце — не мозг, а сердце — устаёт воспринимать, потому что оно любит чистоту и ясность. Актрисы часто изображают, и напрямую разыгрывают то, что написано в строке, то, что произносится вслух. Актёры (мужчины) лучше, по-моему, слышат стихи. Баринов, Киндинов, Коршунов. Из молодых я бы особо выделил Дениса Береснева. Он читал Пастернака «На ранних поездах». Но не играл слова стихотворения — а играл самого поэта. Поэтому не скучно его слушать, интересно на него смотреть в этом образе.

Но с другой стороны, лучшие, на мой взгляд, чтецкие программы за последние годы делали женщины. Актрисы. Демидова, Фрейндлих, Клара Румянова. Видимо, когда отдаешь поэзии все силы, всё время, всю жизнь, тогда она и сама даётся.

Заканчивается поэтический спектакль песней в исполнении Елены Камбуровой «После дождичка небеса просторней» (стихи Б. Оуджавы). Запись. А по стенам на четырёх экранах с чёрно-белых фотографий глядят «глаза — и больше ничего. Глаза — и всё остальное». Кузмин, Ахматова, Блок, Мандельштам, Цветаева. А в самом конце на всех экранах — черно-белая фотография Екатерины Еланской, памяти которой и посвящен спектакль.

«И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли».

Другие материалы автора

Фазир Муалим

​Персия и Новруз

Фазир Муалим

​Гнездо перелетных птиц

Фазир Муалим

​Игра в...

Фазир Муалим

​Мы — цыгане