Его имя знакомо очень многим, ведь именно фигура Дагера, согласно общепринятому представлению, стоит у истоков фотографии. Людям удобнее жить, сверяясь с устойчивой системой координат, где точно известно, когда открыли Америку, кто изобрел радио или широкополосной сигнал... А потом, когда выявляются новые факты, которые принуждают несколько скорректировать наше представление о мире, возникает ощущение неловкости. Это неприятное чувство обманутости и нередко ущемленной национальной гордости иногда так сложно перебороть, что бывает проще не брать в расчет новые сведения и комфортно жить со старой картиной действительности. История фотографии наглядно и очень деликатно показывает, что появление изобретения — часто процесс, оказывающийся немного сложнее индивидуального озарения.

Дагер не был первооткрывателем фотографического принципа, и не он создал первую фотографию. Он оказался тем звеном в чреде растянувшихся не на один век последовательных открытий, благодаря которому фотография стала практическим инструментом познания мира и даже «новой обширной отраслью промышленности», как писали в энциклопедии Брокгауза и Ефрона в 1893 году. Из предмета интеллектуальных упражнений отдельных энтузиастов она превратилась в коллективный опыт и постепенно становится частью повседневной культуры.

Луи Дагер — безусловно, личность выдающаяся. Кажется, судьба методично вела его к созданию «зеркала с памятью», ведь весь его жизненный опыт объединил в себе то, что является сущностной основой фотографии. Во-первых, Дагер был художником, предметом особо интереса которого были световые эффекты. Во-вторых, он имел опыт работы в цирке (канатоходец), и, вероятно, благодаря этому обрел глубокое понимание специфики зрелищной культуры, частью которой стала впоследствии и фотография. А, в-третьих, он оказался очень последовательным и целеустремленным ученым-практиком. Как известно, Дагер обучался мастерству театрального художника у знаменитого декоратора Деготти, и по свидетельствам современников превзошел его. Здесь он занимался созданием имитаций, ведь декорации только из зрительного зала выглядят как мрамор, горы, вода, драгоценные камни или золото, а на самом деле это только бутафория: гипс и дерево. Эту область изобразительного искусства отличает то, что созданные художником подобия реальных объектов уже не замкнуты на плоскости, но являются элементом того, объемного действия, которое происходит на сцене и подражает жизни.

Затем Дагер создает невероятно эффектный визуальный аттракцион — диораму. Здесь он, следуя самым новаторским идеям в искусстве, совершает попытку передать изменчивость природы, наглядно демонстрирует то, как влияет на эмоциональную тональность изображения освещение. Нарисованные на обеих сторонах ткани монументальные (22 на 14 м) пейзажи с помощью направленного света и зеркальных отражений постепенно перекрывали друг друга. Действо сопровождалось, как сейчас бы мы сказали, находками саунд-дизайна: раздавались раскаты грома, свистел ветер и прочее. Все это выглядело настолько правдоподобно, что один из простодушных посетителей, согласно легенде, даже бросил в изображение монетку, чтобы проверить, действительно ли нарисовано на холсте то, что он видит. Изобретение диорамы заставило Дагера обратиться к использованию камеры-обскуры, работа с которой и привела его к идее закрепления созданного солнечным светом изображения. Он так загорелся этой идеей, что его жена была серьезно обеспокоена вопросом, в здравом ли уме ее супруг, и отправилась за оценкой его экспериментов к известному химику Дюма. Тот, в свою очередь, успокоил мадам, уверив в том, что Дагер стоит на пороге открытия. Мы не будем подробно писать о судьбоносной и сложной истории совместной работы Дагера и Ньепсов (сперва Нисефора, затем его сына Исидора), об этом рассказано достаточно. Отношения с ними предусмотрительно фиксировал юридически оформленный договор о сотрудничестве. Скажем лишь, что именно эксперименты Ньепса с изобретенной им гелиогравюрой привели Дагера к созданию дагеротипии. Метод Нисифора Ньепса, основанный на битуме, не мог применяться для создания фотографий с натуры из-за малой светочувствительности, хотя в дальнейшем широко использовался в типографском деле.

Как известно, у Дагера был друг и покровитель из французской Академии наук — Франсуа Араго. Будучи физиком и астрономом, он живо интересовался исследованиями Дагера и, когда в 1839 году сгорела знаменитая диорама, Араго настоял на том, чтобы представить перед членами Академии и правительства открытый им метод фиксирования изображения.

Правда, ряд фактов говорит о том, что в деле об изобретении фотографии выхватить всего лишь одну персону в качестве ее первооткрывателя — это довольно грубая попытка скруглить углы истории. Ведь исследования в этой области вел далеко не один только Дагер. Запечатлеть действительность на светочувствительной поверхности практически одновременно с ним смогли Уильям Генри Фокс Тальбот и Ипполит Байар, каждый открыл свой фотографический метод. Молодой изобретатель Байар действительно считал Дагера соперником. Он пытался оспорить первенство в открытии фотографии, но безуспешно. До сих пор точно неизвестно, оказали ли на результаты его работы слухи об опытах Дагера, ходившие еще до официальной презентации, но Байар, несомненно, был обижен и сделал три автопортрета в образе безымянного утопленника, чье искусство осталось непризнанным. Тальбот также пытался утвердить свое первенство в открытии фотографии и действительно сделал доклад о своем методе калотипии перед Королевским научным обществом в Лондоне еще в январе 1839 года. Однако, позднее познакомившись с образцами дагеротипов, Тальбот сам признал их превосходство, с точки зрения четкости изображения.

После доклада о рождении фотографии 19 августа 1839 года, дагеротипия обрела статус изобретения национального значения, а Дагеру и сыну Ньепса была назначена пожизненная пенсия в 6000 франков, которых хватало и на жизнь, и на дальнейшие исследования. Выступления Байара и Тальбота уже не играли для современников никакой роли, ведь спустя всего несколько дней после выступления Араго в Академии, Дагеру был пожалован командорский крест почетного легиона, а дагеротипия на последующие десять лет стала единственным массовым методом создания фотографий. Только более поздние исследования свидетельствуют о том, насколько неоднозначным было чествование Дагера. Эта история в очередной раз намекает на то, что помимо самого момента рождения изобретения, существует еще множество исторических и социальных факторов, определяющих его дальнейшую жизнь.

Дагеротип, создаваемый на серебряной пластине, был по сути предметом роскоши, и стоимость такого портрета соответствовала недельному заработку французского рабочего. Дагеротип представлял собой неповторимое, нетиражируемое (что и стало причиной его забвения) произведение, обретавшее статус семейной реликвии.

Сегодня, в эпоху невесомых цифровых изображений, такое отношение к фотографии, казалось, применимо лишь к признанному шедевру фотографического искусства, к ценному историческому фотодокументу или снимку, обладающему ценностью для его владельца. Но вот в последнее время многие фотосервисы предлагают печать фотографий на алюминиевой основе... Создается впечатление, что у нас вновь появилась необходимость ощутить материальность изображения, чтобы выделить фотографии, имеющие особую эмоциональную значимость, из гигабайтов снимков, что хранятся на наших жестких дисках.

Что ни говори, у металла все-таки есть свой стиль и лучше всех это знал Дагер.