18+
09.06.2017 Тексты / Авторская колонка

​Год, когда я не родился

Текст: Фазир Муалим

Фотография: Олег Грицаенко

Поэт и театральный критик Фазир Муалим о пьесе Виктора Розова «Гнездо глухаря» в трактовке Константина Богомолова.

Я думаю, что художнику необязательно вкладывать в свое творение какие-то особые смыслы. Иногда достаточно просто показать его и расставить акценты. А смысл появится сам, когда вещь соприкоснется с тем, кто её услышит, увидит, прочувствует.

«Был я сокровищем скрытым, недоступным, но захотелось мне стать познанным и осмысленным», — так сказал Бог и сотворил мир, а потом сотворил человека в нём, чтобы человек назвал вещи именами и наполнил их смыслами. Таким образом, смысл — это всего лишь плод фантазии того, кто воспринимает созданное, а не того, кто создает нечто из небытия.

Но современный мир настолько приелся и стерся, что наше воображение разленилось и начало порождать ожидаемые смыслы. Например, собираясь в театр, мы уже примерно знаем, что нам понравится, а что нет. Мир широк и полон слухов, к которым мы охотно прислушиваемся, и на их основе строим своё пристрастное отношение к предмету.

Я говорю «мы», но, разумеется, в первую очередь, имею в виду себя. Хотя и подозреваю, что я не одинок в этой несимпатичной склонности поддаваться влиянию чужого мнения и создавать фантомные смыслы.

Итак, я был уверен в том, что постановки режиссера Константина Богомолова мне не нравятся и понравиться не могут: видеозаписи на ю-тубе, отзывы в блогах — «и вот общественное мненье». Но, несмотря на это, решился, наконец, сходить на один из спектаклей модного режиссера. Выбрал «Год, когда я не родился» (постановка театра «Табакерка» на сцене МХТ) по старой, 1978 года, пьесе Виктора Розова «Гнездо глухаря». Подумал, если не понравится режиссерское прочтение, удовлетворюсь хотя бы игрой. Старые актеры русского театра! Талант некоторых из них настолько блистателен и отточен, что эти актёры одним своим появлением на сцене вызывают у зрителя восторг. Олег Павлович Табаков и Наталья Максимовна Тенякова, занятые в этом спектакле, из их числа.

Однако мои ожидания по поводу режиссера обманулись, и я этому рад.

...крупным планом и с разных ракурсов идет онлайн-трансляция всего, что разыгрывается на сцене

Богомолов экспериментирует. Начинается спектакль как кино. Над сценой висит огромный белый экран, как в кинотеатре. Появляются титры, потом возникает действие. Проходит некоторое время, но действие всё ещё идет на экране. И тебя даже охватывает легкое беспокойство: а появятся ли актеры «живьем»? Но экран вдруг поднимается, не до потолка, а таким образом, чтобы пространство сцены оказалось разделенным пополам. В нижней части, то есть на самой сцене — реальные декорации (художник Лариса Ломакина выстроила многокомнатную квартиру советского партийного работника: гостиную, спальни, кухню и даже туалетную комнату), а верхняя — остается занятой экраном, на котором крупным планом и с разных ракурсов идет онлайн-трансляция всего, что разыгрывается на сцене. Сперва такому приему удивляешься, а потом соглашаешься: почему бы нет? Мы ведь пользуемся биноклями, чтобы лучше рассмотреть, а тут задачу упрощают. Но режиссер предоставляет нам выбор, что именно смотреть: «живую» сцену или в экран, который разделен на несколько секторов, с которых одновременно транслируется происходящее в разных помещениях квартиры, а иногда и то, что передают по телевизору, стоящему в гостиной. Действие переходит из комнаты в комнату.

На переднем плане слева — кабинет номенклатурного работника Степана Судакова (Олег Табаков) со всей тогдашней атрибутикой (массивный стол, кресло, красный телефон, зеленая лампа) и справа — гостиная с сервантами, полными посуды. Сцена не вращается. Если действие происходит в глубине, в спальных комнатах или в прихожей, то там оно и происходит, а для зрителя выводится на экран крупным планом.

Вообще, складывается впечатление, что эта квартира, весь дом — и есть главный герой пьесы. А люди, живущие в нем — декорации: вначале яркие, веселые, потом померкшие, а в конце и вовсе разломленные и растерянные.

Благополучие семьи Судакова расшатывается. У него с женой (Наталья Тенякова) двое детей. Старшая дочь, двадцативосьмилетняя журналистка, редактор отдела писем Искра (Дарья Мороз), замужем за перспективным молодым человеком Егором Ясюниным (Александр Голубев), которого отец сам нашел для своей дочери. Однако скоро выясняется, что дочь партийного работника для Егора — всего лишь ступенька в карьерной лестнице. Он оказался кем-то средним между Молчалиным и Глумовым: теперь он подбирается к начальнику повыше и женится на его дочери. Именно он будет в дальнейшем, в двухтысячные, хозяином жизни, новой элитой.

Сын Судакова Пров (Павел Табаков), старшеклассник, которому отец готовит место в МГИМО, увлекся своей одноклассницей Зоей (Евгения Борзых), девочкой «сомнительного», на взгляд партработника, сословия: мать — продавщица в ларьке, отец — зэка. Мальчик влюбился и хочет жить честно, «чтобы дом был чистым». Отец и слышать не желает о таком раскладе. Однако, когда Пров попадает в нехорошую историю, именно мать Зои вызволяет его.

Тема войны, кстати — хоть напрямую и не обозначена, но одна из очень важных в спектакле

Не могу не сказать хотя бы несколько слов об актрисе, которая играет мать Зои. Роза Хайруллина — удивительная трагическая актриса. Трагикомическая. Но комичное она играет так горько, что не смеяться хочется, а плакать. Да-да, я говорю это не ради красного словца — так оно и есть.

В спектакле есть ещё один герой — наверное, самый главный. Человек, который не родился. Как персонаж он, конечно, отсутствует не только в пьесе, но и в спектакле. Но именно его глазами мы видим всю историю. Возможно, поэтому уместен всевидящий экран над сценой: взгляд со стороны. И по той же причине, возможно, мы легко и внезапно передвигаемся по времени: из квартиры позднесоветского чиновника перемещаемся то в 90-е к проституткам на набережной, то в больницу, где умирает пионерка «Валя, Валентина», а то и в XXI век на парад по случаю Победы.

Герой этот — неродившийся сын Искры.

Искра, мечтающая о семье, дважды делала аборт: в первый раз, в юности, по настоянию родителей, в следующий — по требованию мужа.

Или этот герой — неродившийся сын Прова и Зои? Мы можем только предполагать. Домысливая дальнейшую судьбу Прова, режиссер отправляет его на афганскую войну. Нам об этом сообщают в титрах. Вернётся ли?

Тема войны, кстати — хоть напрямую и не обозначена, но одна из очень важных в спектакле. Как будто война витает надо всем этим мнимым спокойствием.

В завершающей сцене Зоя пишет под диктовку мамы письмо отцу в тюрьму.

«—Зоя, ты письмо написала?

— Я не знаю, что писать.

— Пиши. Здравствуй, папа!»

Зоя повторяет за мамой:

«— Здравствуй, папа!

— Пишем тебе с мамой.

— Пишем тебе с мамой.

— У нас всё хорошо.

— У нас всё хорошо.

— Денег хватает.

— Денег хватает».

И вдруг мама Зои забывается и произносит: «Бабы говорят, что война скоро закончится».

Зоя удивленно смотрит на маму: на дворе ведь семидесятые. Та — с тоской: «Это не пиши».

И мать запевает тюремную песню, а дочь подхватывает: «И вот сижу опять в тюрьме, / Не светит солнце больше мне. / На нарах, на нарах, на нарах!»

...Так и век прошёл — в окопах и на нарах...

И тогда начинаешь про себя утешать этого несуществующего героя, сына Искры или Прова: «Может, и хорошо, что ты не родился в тот год? Всё-таки боль от несправедливости жизни сильнее ранит, чем обида не-рождения».

Вполне вероятно, что такого смысла в постановке нет и не предполагалось. Но если я его уловил, этот смысл — значит, режиссер так расставил акценты, что мне захотелось обозначить его...

Другие материалы автора

Фазир Муалим

​Персия и Новруз

Фазир Муалим

​Театр эпохи авангарда

Фазир Муалим

​Встреча двух морей

Фазир Муалим

​Дама. Марина Неёлова