«Холодный фронт». В плену равнодушия
Текст: Валерия Новокрещенова
Обложка с сайта kinopoisk.ru
Обозреватель Rara Avis Валерия Новокрещенова о мифическом чудовище Романа Волобуева.
Саша (Дарья Чаруша), Илья (Александр Молочников) и Маша (Светлана Устинова) — герои дебютной работы кинокритика Романа Волобуева — современные эксцентрики и нонконформисты, погрузившиеся в личностный кризис в довольно молодом возрасте.
Первая картина Волобуева атмосферная, с хорошей операторской работой. Типажи подобраны безупречно. Илья — брюнет, с выразительными чертами лица, его девушка Саша — бледная шатенка с холодными серо-синими глазами; и ее подруга Маша — блондинка с взрывным характером.
«Холодный фронт» — красивый, вернее, страшно красивый бессюжетный триллер. Видно, что снят он эстетом-меланхоликом, имеющим солидный багаж знаний и приличный опыт насмотренности артхауса. Картина в большей степени авторская, но не манерная, не стремящаяся подстроиться под кино «не для всех». Фильм обладает главным свойством — с первых минут и до финальных сцен держит зрителя в неподдельном напряжение. Интрига как бомба замедленного.
Основной двигатель сюжета — внутренние мотивы персонажей. Принцип построения композиции и настроение «Холодного фронта» чем-то напоминает чеховскую драму.
Бесконечные безлюдные пейзажи севера Франции, куда герои сбежали преодолевать творческий кризис. Небольшой каменный дом, одиноко стоящий в прибрежной полосе, продуваем ветрами, из его окон видны бушующие свинцовые волны, а в стенах кипят нешуточные страсти, разыгравшиеся между тремя эгоцентриками.
Так как молодые люди слишком рано сталкиваются с личностными трудностями, главный вопрос картины: кризис берет в заложники из-за возраста? Или, если рассматривать проблему шире, речь идет о поколенческом тупике? А, возможно, и о кризисе эпохи постмодерна? Ведь для троих друзей творчество — синоним жизни. Илья — начинающий писатель, Саша — фотограф, поглощенная своим новым арт-проектом, а Маша — художница, которую творчество буквально свело с ума. Реальность и фантазии персонажей неотделимы друг от друга.
Герой Александра Молочникова должен отработать грант — написать работу о неоконченных классиками романах. И чтобы сделать нечто стоящее, он пытается оградить себя от цивилизации, привычной среды, общения. Потому ли что атмосфера современного мира рождает лишь сплошные цитаты и автоповторы? Будто подтверждая эту мысль, Илья доводит свой замысел до конца так, словно это сделали известные мастера, после которых невозможно создать что-то новое.
Однако и кризису есть объяснение — недостаток любви, а то и полное ее отсутствие — холодный фронт. Добавляет остроты сюжету и то обстоятельство (в итоге становящееся катализатором дальнейших событий), что в безлюдной местности обнаружен труп странного животного. О нем даже пишут в местных газетах, это придает зверю мифический статус. Загадочное существо, которое, как предполагает Илья, утопилось из-за несчастной любви, будоражит воображение неврастеничной Саши. Именно она позже произнесет ключевую фразу: «Ты сентиментален, как все по-настоящему жестокие люди». Но это тонкое наблюдение отлично характеризует и остальных героев. Ведь каждый из них лелеет свое чудовище, которое однажды не поддастся контролю и вырвется на волю. Тогда-то проявятся и их запутанные любовные отношения, которые тянут уже не на классический любовный треугольник, а на нечто большее. С каждым днем пребывание героев под одной крышей становится все опаснее. Зверь, сидящий в каждом, достаточно долго вел себя тихо. Детали картины тоже на уровне. Неслучайно Маша одета в шубу с длинным ворсом, словно выделанную из шкуры того самого мифического чудовища. Оно и появляется, как предтеча беды, в ту ночь, когда девушка впервые приезжает в город.
Но когда ни один из многочисленных сюжетных ходов не приводит к предполагаемой развязке — облегченно выдыхаешь. Не хотелось бы, чтобы какой-нибудь из домысливаемых тобою сценариев произошел с героями. «Холодный фронт» так же виртуозно играет на мнительности зрителя, как персонажи Чаруши, Молочникова и Устиновой борются с тоской. Они сражаются с нею внешне невозмутимо, часто желая выдавать свои действия за перформанс. И назревает вопрос: они так мучаются из-за собственного индивидуализма, который в конечном счете воплотится в произведениях? Или героям не дает покоя внутренняя пустота, которую они ошибочно выдают за внешнюю?