18+
31.10.2017 Тексты / Рецензии

​На луне как на луне

Текст: Владимир Березин

Обложка предоставлена «Издательством Института Гайдара»

Писатель-пешеход Владимир Березин о слове «рефлексия», современной философии и прочих коротышках.

«Современные философы — это подобие международной банды цыган-конокрадов, которые при любой возможности с гиканьем угоняют в темноту последние остатки простоты и здравого смысла».

Виктор Пелевин. «ДПП из НН»

Мазин В., Погребняк А. Незнайка и космос капитализма. — М.: Издательство Института Гайдара, 2016. — 320 с.

История маленького человека в большой шляпе остаётся по-прежнему актуальной. Не так давно, один блогер заявил, что его вызвали в прокуратуру по поводу цитаты из носовской книги, якобы разжигающей экстремизм. Но тут, как всегда, дьявол в деталях — это информационная волна всё катится, обрастая словом «допрос», что как бы куда сильнее многих слов. Сообщения от блогера не очень внятные, при этом прокуратура, говорят, тут же отперлась и сказала, что никакой проверки по поводу Незнайки не проводит, но в народных умах эта связка уже возникла. Дело-то в том, что обыватель обычно не критичен к информации, а засовывает её к себе в голову сообразно со своими представлениями о мире, страхами и надеждами. Книги же о Незнайке вообще таковы, что в них можно вчитать всё что угодно, как потом не бегай и кричи: «банан — это просто банан».

Но тут нужно сделать небольшое отступление: есть мнение, что всё главное человечеством уже написано, и единственное, чем имеет смысл заниматься — комментировать прежние книги. Причём те, что были вроде палой листвы под ногами — доступны и обобществлены народным сознанием.

Вот доктора наук Лекманов и Лейбов комментировали «Приключения Васи Куролесова» Юрия Коваля. А теперь на подходе комментарий к «Приключениям капитана Врунгеля» Некрасова. Не раз комментировались романы Ильфа и Петрова, но кроме научного (или популярного) комментария есть такой жанр «рефлексия». Это не установление чёткой взаимосвязи между желанием автора и тем, что вышло у него на бумаге (или превращение исторической реальности в литературный образ), а опись частных ощущений читателя.

Есть знаменитая трилогия писателя Носова о Незнайке, что давно и прочно вошла в культурный фонд страны.

Незнайка давно стал брендом (Шишков, прости!). Причём мир коротышек всё время проверялся обыденным миром людей на зуб. Во-первых, Незнайку хотели отнять у Носова и отдать предыдущему поколению, не смущаясь тем, что Незнайка в детской книге Хвольсон ходит во фраке и цилиндре, помахивая тросточкой. Незнайка же — простой парень, не окончивший пока школу рабочей молодёжи, разве что яркая одежда выдаёт в нём стилягу. Носова потом дописывали, шли разные суды, которые доказывали, что персонаж является общественным достоянием примерно с тем же усердием, что Чебурашка оным не является. Немцы, по слухам, напечатали книгу о жизни Нихтферштейкина в Блюменштадте. (Не знаю уж, чем там дело кончилось). Был ещё один молодой человек, который чуть не в восемь лет написал книгу о приключениях Незнайки в Каменном городе. Права малолетнего писателя, кажется подтвердили суды. Но все эти утомительные истории, в которых сам чёрт ногу сломит, рассказаны только потому, что они подтверждают неотъемлемость Незнайки от культуры нашего Отечества.

Иллюстрация из книги «Незнайка и космос капитализма»


Памятен известный скандал, когда Незнайку сделали символом российской экспозиции на ЭКСПО, причём его имя было переведено, как «маленький невежда», что вызвало гнев тогдашнего временного российского президента.

Одним словом, образ Незнайки требует осмысления, и какие-то попытки к этому постоянно предпринимаются.

Правда, попытки не всегда удачные.

Я, как давний любитель Носова, пристально за этим процессом наблюдаю, и не отказал себе в покупке книги «Незнайка и космос капитализма».

Это очень интересное издание — вполне петербургское, то есть несколько герметичное. Причём сотканное как раз на рефлексии — люди создали очень красивый томик, большинство суждений внутри которого построены на ассоциациях сюжета и поведения героев Николая Николаевича Носова с, как теперь модно говорить, «актуальной философией». С этой современной философией сложилась удивительная ситуация — все припоминают ей вышеприведённую фразу из Пелевина, философы как бы особенно не обижаются на профанов, а жизнь продолжает катиться по своим делам, по-прежнему необъяснённая.

Дело в том, что это сочинение полно отсылок к Фуко и Лакану, причём на каждой странице.

Я помню давнишнее чтение книги Руднева «Винни-Пух и философия обыденного языка» (1994). Тогда профанические люди гоготали над пассажами типа: «Пух представляет собой выразительный пример циклоида-сангвиника, реалистического синтонного характера, находящегося в гармонии с окружающей действительностью: смеющегося, когда смешно, и грустящего, когда грустно. Циклоиду чужды отвлеченные понятия. Он любит жизнь в ее простых проявлениях — еду, вино, женщин, веселье, он добродушен, но может быть недалек. Его телосложение, как правило, пикническое — он приземистый, полный, с толстой шеей» * — Руднев В. Винни Пух и философия обыденного языка — М.: Гнозис, 1996. С. 18. .

Вот авторы пишут про лунный капитализм: «Жулик по имени Стрига, чтобы лучше объяснить основы лунного капитализма, переходит от теории к практике. Он убеждает Незнайку продать ему шляпу за пятнадцать сантиков, чтобы купить на них картошки. Стрига забирает шляпу, дает Незнайке деньги, но тут же их забирает Вихрастый, чтобы через охранника купить картошки. При этом десять сантиков он незаметно кладёт себе в карман, следуя незаконному закону лунного капитализма, известному как откат, а на оставшиеся пять покупает у полицейского картошечки. Дело в шляпе» * — Мазин В., Погребняк А. Незнайка и космос капитализма. — М.: Издательство Института Гайдара, 2016. — С. 87-88. . Сдаётся мне, что это вовсе не откат, а попил — и так всё в этой книге. Скажу осторожно, что разница между откатом и попилом есть, и она принципиальна. Об откате можно было бы говорить, если наличествовала конкуренция между охранниками, и охранник, продав картошку по завышенной цене, тайком отдал бы десять сантиков (скажем) Вихрастому за его выбор. Здесь же ситуация иная.

Иллюстрация из книги «Незнайка и космос капитализма»

Аналогично и со всем остальным — есть удивительный мир вокруг, и есть герметичная философия. Иногда они пересекаются, и ты видишь, что некая философская метафора очень точно описывает удивительный мир. Но чаще всего происходит иначе — читатель или зритель заворожён гиканьем и свистом, и ему наплевать на здравый смысл, ему нравится сам звук этих слов, их журчание.

Отдельная история с этой книгой — это иллюстрации Ирены Куксеникайте. Возможно, это совершенно прекрасный человек и одарённый художник, но её рисунками нам явлен очень странный опыт. Это опыт того, когда герметическое поведение вдруг становится доступным вовне, и те его свойства, что нравились «внутри» проходят испытания в этом «вовне» у людей пристрастных. Нет, я далёк от интонации «Мне не смешно, когда маляр безродный мне пачкает Незнайку Генриха Валька» (хотя адепты этой книги, помнящие иллюстрации не только Валька, но и Лаптева, вероятно, возмутятся). Это действительно интересная история — когда современный примитивизм собирается побить старую школу — с понятным результатом. А тут (как всегда, когда объектом становится детская классика, давно вошедшая в кровь и костную ткань нескольких поколений) это вызывает больше эмоций, чем ожидается.

И что же — стану я ругать эту книгу?

Нет, не буду.

Этот удивительно интересный пример герметической (опять это слово) книги, внутри которой сразу несколько поводов для размышлений.

Первый — о комментировании классики.

Об этом сказано «во первых строках этого письма к читателю».

Второй — о том, как весёлая наука превращается в пародию на науку и обратно. Это очень важная тема, потому что очень часто веселье публики вызывает не то, что академический инструмент работает на поле обыденности, а просто пресловутый разрыв шаблона. Наука, дескать, должна об отвлечённом, а тут она говорит, о том, что близко. Разрыв шаблона чрезвычайно привлекает аудиторию к любому высказыванию, по крайней мере, увеличивая количество просмотров. Механизм тут одинаковый — показывают ли в балагане грудастого монаха под видом бородатой женщины, приходит ли старуха к профессорской квартире посмотреть на говорящую собачку или вдруг обнаруживается, что Саша Грей написала пару книг и основала музыкальную группу в стиле индастриал. То есть смысл и анализ замещаются парадоксом. Но об этом можно говорить вечно.

Третий — о вечности национальных образов и величии носовской трилогии.

А на эту тему и сказать нечего — все и так всё знают.

Другие материалы автора

Владимир Березин

​Убыточное предприятие и ничего в оном

Владимир Березин

​Всегда кто-то неправ

Владимир Березин

​Есть на Волге утес

Владимир Березин

​Классная ностальгия