18+
30.08.2016 Тексты / Рецензии

​Неокончательная биография

Текст: Роман Сенчин

Обложка предоставлена ИД «Молодая гвардия»

Писатель Роман Сенчин о первой биографии Валентина Распутина.

Румянцев А. Валентин Распутин. — М.: Молодая гвардия, 2016. — 447с.

Когда в конце июля я увидел книгу о Валентине Распутине в серии «ЖЗЛ», то с возмущением подумал: «Уже настрочили!» Казалось, Распутин умер совсем недавно. Нет, почти полтора года назад... Полтора года пролетели как несколько месяцев.

И, испугавшись этого летящего времени, уносящего в прошлое много важного, ценного, часто не дающего возможности о чем-либо поразмышлять, что-то осознать, оценить, я скорее, не листая, купил очень прилично стоящую (больше семисот рублей) книгу. Но читал не торопясь, с карандашом в руке. Закончив, решил поделиться впечатлениями. Может, кому-нибудь будет интересно.

Автор книги Андрей Румянцев — давний друг Распутина, его сверстник, земляк. Ранее также в «ЖЗЛ» он выпустил биографию Александра Вампилова...

То, что о Валентине Григорьевиче написал тот, кто знал его с юности, разделял его взгляды, по-человечески понятно. Хотя ждать в этом случае объективности не приходится. Могут возразить, что объективность не всегда полезна и уместна, но в случае Распутина, о котором, с одной стороны, написано очень много, а с другой, о его жизни мы знаем в самых общих чертах, объективное повествование необходимо.

Автор не выпячивает себя, держится в тени — процентов восемьдесят книги состоит из цитат. Приводятся большие фрагменты художественных и публицистических произведений Распутина, обширные куски из интервью, писем, воспоминаний...

Хорошо, что Румянцев развеивает миф о том, что Валентин Григорьевич после повести «Пожар» (1985) почти ничего не создал. Да, проза появлялась редко, но было написано огромное количество статей, очерков... Многие книги в 90–00-е выходили в Иркутске, поэтому слабо известны московскому читателю.

Андрей Румянцев, по-моему, то ли не захотел, то ли не смог показать, как менялись взгляды писателя, его мировоззрение

О том, что художники слова уходят в публицистику, общественную деятельность, еще в 1987 году печалился критик Валентин Курбатов в письме Виктору Астафьеву:

«Иногда мне уж кажется, что комбинат (Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат — прим. автора) для того и завели, чтобы одним писателем в России меньше было, и желательно самым совестливым, иначе-то к нему не подберешься. Глядишь, побьется, побьется, да и разучится писать, а только того и надо — они своими заткнут образовавшееся пространство. <...> Никак вот не знаю: благо ли то, что и Вы, и Валентин, и Василий Иванович (Белов — А.Р.) целиком в общественных занятиях. Вроде да — если не вы, то кто же остановит этот сбесившийся поток лжи, безродной наглости и поругания родного дома. Но, с другой стороны, иногда кажется, что они почти с умыслом втравливают вас в эту экологическую, гидротехническую, сельскохозяйственную, плановую и иную борьбу, чтобы обескровить литературу, истощить слова переводом на чужой язык. Ведь мир-то строится, душа-то человеческая не статьями и не митингами (это революции ими делаются), а спокойным, мудрым, во все стороны освещённым словом. Нет, русская жизнь непременно, как только родится в ней могучий художник, постарается затолкать его в свои революционные помешательства, непременно на него перевалит все беды и в конце концов именно его заставит расхлёбывать своё варево. И пока он этим мается, пока болеет, а то и погибает, она уже варит другое».

Распутин спустя годы словно бы отзывается на эти горькие слова: «Я слишком много времени отдал так называемой общественной работе. Охрана памятников истории и культуры, Байкал, борьба против поворота северных и сибирских рек, борьба, борьба, борьба... Многое из этого было необходимо, потому что речь шла о России, но вдесятеро больше пристегивалось к главному второстепенного, наваливалось только потому, что ты показал себя ломовой лошадью.

Впрочем, это не только моя судьба, но и многих моих товарищей по литературе. Таково в России отношение к писателю. Стал известным, заметным — послужи-ка для дела мирского, будь ходатаем за правду. Во мнении народном это считалось второй необходимой обязанностью писателя. Литература у нас невольно рассматривалась в двух ипостасях — заявление своих гражданских и нравственных принципов в книгах и последующая активная защита этих принципов в жизни».

По сути, большая часть книги Андрея Румянцева и посвящена второй ипостаси. На десятках страниц Распутин (в основном вместе с журналистом газеты «Правда» Виктором Кожемяко) говорит о катастрофе, происходящей с Россией после 1991 года. Румянцев явно солидарен с точкой зрения своего героя, поэтому цитаты часто получаются почти безграничными, и порой начинаешь теряться — то ли это все еще слова Распутина, то ли уже вернулся голос автора книги...

При этом Андрей Румянцев, по-моему, то ли не захотел, то ли не смог показать, как менялись взгляды писателя, его мировоззрение. А ведь они менялись. Взять журналистскую молодость Валентина Распутина, итогом которой стала книжка очерков «Костровые новых городов», изданная в 1966 году. Каждый очерк в ней — пламенный и главное талантливый гимн тем, кто покоряет Ангару и Енисей, строит заводы, вырубает тайгу.

Каким образом Распутин из певца великих строек превратился в автора повестей «Последний срок» (1970), «Вниз и вверх по течению» (1972)? Что стало толчком?

Нет и анализа того, как из человека, принявшего перестройку, ставшего ее деятельным участником (слова о демократизации ведь были искренними, а «Байкальское движение» было образцом для многих, в том числе и политических объединений либерального крыла), Распутин очень быстро оказался в стане так называемых консерваторов. Понятно, что перестройка уже к 1989 году многих разочаровала, но стоило бы показать, как этот процесс происходил с Валентином Григорьевичем.

Местами автор книги пишет (а, вернее, цитирует) очень подробно, а местами ограничивается несколькими фразами.

Почти ничего нет о последних годах Распутина. Вернее, о частной, семейной жизни сказано в меру, с тактом, а вот о том двойственном положении, в каком он оказался в конце 2000 — начале 2010-х как общественная фигура — всего несколько абзацев. С одной стороны, Валентин Григорьевич часто встречается и разговаривает с Владимиром Путиным, получает государственные награды, а с другой, он, по сути, бессилен что-либо изменить. (Справедливости ради замечу, что также было и в 80-е.)

...многое упущено, и сложность судьбы великого русского писателя тем самым несколько сглажена

Вот, пожалуй, единственная в книге цитата из воспоминаний Распутина об общении с Путиным: «Наша встреча состоялась на дрейфующем посреди озера корабле. Я начал с того, что припомнил слова А.И. Солженицына о главной задаче власти — сбережении народа. А сбережение народа — это не только обеспечение его работой и прожиточным минимумом, но и сохранение России в ее нравственном, духовном и культурном обликах, в сохранении природы — матери народа.

В.В. Путин не перебивал меня, но только до той поры, пока я не заговорил о Богучанской ГЭС, о том, нет ли возможности, если не прекратить ее строительство вовсе, то хотя бы отказаться от увеличения отметки верхнего бьефа. Ответ Путина был: уже поздно. А что касается следующей гидростанции на Ангаре (в планах на будущее она существует), по ней, сказал он, еще нет окончательного решения.

А буквально через неделю после этой встречи грохнулась Саяно-Шушенская. Конечно, это случайность, что трагедия произошла вскоре после нашей встречи. Но какая-то уж очень назидательная случайность.

А ещё позднее стало известно, что на Байкале возобновляет свою работу целлюлозный комбинат.

Эта новость повергла защитников Байкала в недоумение и растерянность. Это что же, опять начинать все сначала? Я состоял в Государственной комиссии по Байкалу в середине 80-х прошлого столетия. Комиссия приняла решение: к 1993 году работу целлюлозного комбината на Байкале прекратить. Но новая власть в начале 90-х скорее готова была прекратить существование России, о Байкале в то время и речи не могло быть.

Но сегодня-то?!»

Вскользь упоминается о скорбной поездке Распутина, Курбатова, издателя Геннадия Сапронова по Ангаре (вернее, по цепи водохранилищ и будущему водохранилищу достраивавшейся тогда Богучанской ГЭС) летом 2009 года. Поездка эта стала основой для документального фильма «Река жизни», в котором много горьких высказываний Распутина вроде такого: «Народ отступился. Если раньше он отступался, то ненадолго. Он брал себя в руки. А тут он не захотел уже. Он устал... Сейчас, мне кажется, обречен весь мир. Подошло время негодности этого мира».

Нет ничего в книге Андрея Румянцева о словах Распутина про «болотные дорожки» и благодарности Путину «за всё, что вы делаете» на вручении Государственной премии в июне 2013 года («комбинат-отравитель» еще продолжал работать)... Остался неупомянутым очерк Валентина Распутина «И снова вниз по течению» — одно из последних его произведений...

То есть многое упущено, и сложность судьбы великого русского писателя тем самым несколько сглажена. Думаю, неумышленно. Но нужны новые попытки написать о жизни Валентина Распутина. И серия «ЖЗЛ» нынче демонстрирует, что об одном и том же замечательном человеке она готова выпустить не одну книгу.

Скажем спасибо Андрею Румянцеву, и будем ждать новую биографию Распутина.

Другие материалы автора

Роман Сенчин

Хроника текущих событий от Арслана Хасавова

Роман Сенчин

До «Тихого Дона»

Роман Сенчин

​Книга жизни Михаила Тарковского

Роман Сенчин

​Долгожданное возвращение