Пожилой «Орнифль»
Текст: Фазир Муалим
Фотография из личного архива автора
Поэт и литературный критик о спектакле «Орнифль» и «зубах мудрости» Театра Сатиры.
В эти праздничные дни, новогодние и рождественские, я считаю, что самое милое и разумное дело — поговорить о чём-нибудь скучном и неинтересном. Не потому что я такой зануда и мухомор — поговорим о скучном из чувства меры и гармонии во Вселенной. Ведь, когда всё вокруг безмерно ликует и «православный веселится наш народ», должен хоть кто-нибудь сделать кислую мину, чтоб легонько поддержать и соблюсти равновесие в мире.
Вообще праздники в наше время, на мой взгляд, это самый настоящий рудимент. Как какой-нибудь копчик, аппендикс у человека или глаза у крота. Подумайте сами, современный человек почти 365 дней праздно рефлексирует в соцсетях, а в конце года ещё и праздники отмечает. Другими словами, весь год бездельничает (чтоб смягчить свою позицию, прибавлю: с точки зрения древнего, дикого, трудящегося или воюющего человека), а в финале — отдыхает. Согласитесь — слишком весёлое однообразие.
Если актёры в 80 и 90 лет играют любовную линию 40-50-летних — это неловко
Итак, чтоб разбавить это монотонное веселье, надломить пик радости, поговорим о скучном — о Театре Сатиры.
Я полчаса листал разные сайты с афишами спектаклей на ближайшие дни, когда мне попалось на глаза название «Орнифль». Ах, да, я вспомнил! Я раньше ходил на него два раза. В первый раз это случилось года четыре назад. Мы были с приятельницей, сидели в первых рядах. Всё видели очень хорошо. А ещё я, как назло, всегда с собой ношу в театр бинокль. И вот сижу в зале и чувствую себя Гулливером в стране великанов. На сцену действительно выходят великие артисты: Александр Ширвиндт, Вера Васильева, Михаил Державин. Но роли им в обтяжку, чуть не расходятся по швам. Посудите сами, если актёры в 80 и 90 лет играют любовную линию 40-50-летних — это неловко. Глаза смотрят, а сквозь зубы цедится: «Не верю!». Единственное спасение — если закроете глаза и будете в полудрёме слушать. Но дремать вам не дадут зрители-соседи: некоторые почему-то активно хохочут, полагая, видимо, что в Театре Сатиры не хохотать — дурной тон.
Сюжет пьесы таков. Господин Орнифль — успешный поэт-песенник, как сказали бы мы в России. Он одинаково легко и виртуозно пишет куплеты для оперетты и духовные песнопения для церковной службы. Господин Орнифль — любимец всех женщин на свете. По крайней мере, все женщины в пьесе либо влюблены в него, либо имели сексуальные отношения с ним, либо флиртуют с ним. Даже те женщины, которые просто упоминаются в пьесе, обозначены в связи с Орнифлем. Вершина обаяния и средоточие всех женских влечений этот мсьё. Главная интрига завязывается к середине пьесы с появлением внебрачного сына Орнифля — Фабриса, о существовании которого тот и не задумывался, разумеется. После смерти своей матери, Фабрис отыскал отца, чтоб убить его, как и поклялся себе ещё в детстве. Но сюжет развивается таким образом, что убийство откладывается, и отец с сыном становятся почти друзьями. Но мсьё Орнифль настолько верен своему образу победителя женских сердец, что начинает ухаживать за невесткой, то есть возлюбленной своего сына. Чтоб добиться её, он хочет поехать втроём на Юг. И предлог нашёлся: Орнифль будет доживать свою жизнь в теплом, благоприятном для его здоровья климате под присмотром сына, будущего врача ...
Они уезжают. На сцене появляется секретарша Сюпо, уже пятнадцать лет безответно влюблённая в господина Орнифля: «Я всё слышала. Вы — чудовище! Мерзкое чудовище! Лицемер». Это совесть Орнифля. Мне кажется, что на самом деле пьеса именно о ней — о совести.
На мой взгляд, это очень сложная роль, и она недостаточно понята и прописана. Её скорее стоит играть абсурдно и туманно, нежели резко и шаржево. Героиня Светланы Рябовой линейна и не психологична, как будто её списали с мадемуазель Сюзанны Бриссар, секретарши из телефильма «Ищите женщину». Недаром в финале из её монолога после слов «Я прекрасна! Прекрасна!» вырезали «Только вот душа моя безобразна, с её зловонными тайниками и наростами... Она меня и уродует...». Разумеется, я не говорю, что Светлана Рябова, народная артистка России, плохо играет Сюпо. Просто, на мой вкус, Сюпо упрощена и обеднена режиссёрской задумкой. Мне вообще видится, что в финальной сцене она должна была преобразиться на глазах у зрителя так, чтобы зритель действительно увидел — она «Прекрасна! Прекрасна!», что «перед зеркалом, одна у себя в комнате, совсем нагая, я вижу, что я красива. У меня красивая грудь, тугой круглый живот и стройные длинные ноги...»
Если недостатки спектакля, на мой взгляд, немного забавляли, то игра Александра Ширвиндта, народного артиста России, приводила в уныние
Я даже думаю, что можно было бы её обнажить — нагая совесть. А то там, где совсем не ожидаешь, режиссёры имеют привычку бравировать и смущать нас сиськами-письками, как будто тело нам дано только на смех и для похоти, но там, где сам текст подсказывает, обнажением пренебрегают.
Если секретарша Сюпо — совесть, то графиня, его жена — символ души Орнифля. Не зря же все разговоры о душе в основном ведутся с ней. Но, извините за хамство — очень старая душа, и ещё раз извините за каламбур — какая-то бездушная. Её играет народная артистка СССР Вера Кузьминична Васильева, актриса холодная, ровная, актриса-«средняя температура по палате», актриса-«как бы чего не случилось». Моя приятельница в антракте удивлялась: «А чем ещё прекрасна эта прекрасная артистка, кроме платьев и давности актёрской службы?»
Безобразничать так безобразничать! Продолжим кидаться в кумиров мочёными яблоками. Если недостатки спектакля, на мой взгляд, немного забавляли, то игра Александра Ширвиндта, народного артиста России, приводила в уныние. А подобное — страшный грех. И мы, чтобы избежать греха, в антракте убежали из театра.
Досмотрел я спектакль недавно, спустя несколько лет после того случая, и уже с другой приятельницей. Но, если бы мне пришлось ещё раз побывать на этой постановке, я бы «смотрел» её с закрытыми глазами, потому что, когда отключаешь зрительный ряд, всё внимание сосредотачивается на голосе, звучании, интонации. У голоса возраст размыт и память крепче. Артикуляция актёра, особенно старого — Ширвиндта, Васильевой или Державина — ключ в запрятанные миры. Чего не помнит мимика (тело), всегда напомнит интонация (голос).
Наверное, поэтому в последний раз «Орнифль» впечатлил меня больше. Или дело в приятельнице, с которой идёшь в театр, или в этот вечер лучше играли, или просто начал привыкать. И настолько привык, что в новогодние дни, когда от праздничной радости, как от первой любви, нигде не спрячешься, я снова пришёл сюда поскучать — в когда-то легендарный Театр Сатиры.
В своё время театру служили Плучек, Менглет, Токарская, Папанов, Пельтцер, Весник, Миронов, Доронин. В 80-е годы тут шутили: «В нашем театре есть два старейшины — Егорушка Тусузов и Жорик Менглет. Чего не помнит Менглет, всегда напомнит Тусузов». В современном театре Сатиры тоже есть старейшины, но они... как бы это поблагороднее сказать, чтобы избежать слова «рудимент» — как зубы мудрости.