Чего же ты хочешь?
Текст: Владимир Березин
Фотография: из архива автора
Писатель-пешеход Владимир Березин о главном вопросе писателя.
В русской культуре есть несколько главных вопросов — не «проклятых» вопросов, а «главных», и среди «Кто виноват?» и «Что делать?» есть самый важный — это вопрос «Зачем?». Иногда этот вопрос трактуют как ленивое нежелание что-то делать, но такая трактовка неверна. Смысл как раз в том, чтобы понимать, зачем ты что-то делаешь, зачем ищешь виноватого, и, наконец, если ты захотел сочинять и записывать результаты своих выдумок на бумаге — зачем ты это делаешь?
Так получилось, что мне часто задают вопросы о литературной деятельности разные люди. Это честные хорошие люди (по крайней мере, мне неизвестно о них иного), которые спрашивают меня, как напечатать книгу. Иногда меня просят порекомендовать литературного агента или спрашивают, куда можно отнести рукопись. К сожалению, даже люди, что называют себя профессиональными писателями, редко хотят поговорить о композиции и законах литературного монтажа в их книге, о том, что когда-то называлось «Искусство как приём» * — Шкловский В. Искусство как приём // О теории прозы. — М.: Круг, 1925. — С. 7-20. . Все хотят узнать, как напечататься.
Поэтому я решил собрать свои ответы по этому поводу, которые начал давать в те времена, когда люди ещё норовили считать литературный труд устойчивым заработком и думали о славе писателя, как о чём-то не очень постыдном. Эти рекомендации просты и очевидны — примерно так же, как совет человеку, желающему сбросить лишний вес — нужно больше двигаться и меньше есть.
Нужно разделить размышления на две части — сперва разобраться, что ты хочешь в процессе создания самого текста и что ожидаешь от мироздания взамен
Итак, главный вопрос, на который человек должен ответить — «Зачем?» Причём любой ответ на него хорош, даже самый фантастический или нелепый, главное, чтобы он был максимально подробен. Всё хорошо — даже желание заработать денег поэзией. Там до сих пор сохраняются, как вчера я выяснил, прекрасные возможности — от создания рекламных текстов в стихах до сочинения корпоративных гимнов. Годится любое «зачем» — от тщеславия до мести своим врагам в форме романа с ключом, от обещания покойным родителем до подарка внукам. При этом ответить на вопрос «Зачем?» или как назвал свой роман писатель Кочетов «Чего же ты хочешь?» — не всем удаётся. Большинство людей умирают, так и не ответив на этот вопрос, устав от поисков и разочаровавшись.
Нужно разделить размышления на две части — сперва разобраться, что ты хочешь в процессе создания самого текста и что ожидаешь от мироздания взамен. Если ты человек умный и рассудительный, то в первой части ты ответишь, что тебе нравится сам процесс сочинительства и дальше — трава не расти. Это прекрасный план, и, собственно, ко второй части раздумий можно вовсе не приступать. Текст можно сохранить внутри электрической машины, а можно отнести в частную печатню, а затем переплести. Лучше всего его сжечь перед смертью — если, конечно, успеешь это сделать.
Но некоторые, увы, на этом не останавливаются и решают нести своё сочинение людям. Это печально, но, в конце концов, есть много других пороков, куда более оскорбительных для окружающих. На этой стадии хорошо бы понять, кто является адресатом написанного — родственники? Знакомые? «Неограниченный круг неустановленных лиц», как пишут в криминальных новостях? Тут опять важно честно ответить на вопрос «Зачем?» — ты хочешь похвалы — ну так можно деньгами и шантажом вынудить родственников тебя хвалить, и дело в шляпе. Или ты хочешь чуда — да. Тогда это сложнее, потому что чудеса признания редки.
Одним словом, есть три пути обнародования — гигантские братские могилы текстов в Сети (и можно бродить по знакомым как надоедливый коммивояжёр и подсовывать им ссылки под дверь), можно честно напечатать это за свой счёт и несколько лет посещать дни рождения, принося в качестве подарка свою книгу — в конце концов, вы окупите напитки и закуску, проредив список знакомых (что тоже неплохо), и, наконец, обратиться к издателям.
Вдруг человеку кажется, что унизительно печататься бесплатно
Раньше можно было рассчитывать на публикацию книги с символическим гонораром. Вдруг человеку кажется, что унизительно печататься бесплатно. Это довольно глупое убеждение — поэт Мандельштам напечатал свой сборник «Камень» в 1913 году именно таким образом. Брат его
*
— Мандельштам Евгений Эмильевич (1898-1979), младший брат поэта.
писал: «Издание „Камня“ было „семейным“ — деньги на выпуск книжки дал отец. Тираж — всего 600 экземпляров. Помню день, когда Осип взял меня с собой и отправился в типографию на Моховой и мы получили готовый тираж. Одну пачку взял автор, другую — я. Перед нами стояла задача... как распродать книги. Дело в том, что в Петербурге книгопродавцы сборники стихов не покупали, а только брали на комиссию. Исключение делалось для очень немногих уже известных поэтов. Например, для Блока. После долгого раздумья мы сдали весь тираж на комиссию в большой книжный магазин Попова-Ясного, угол Невского и Фонтанки, там, где теперь аптека.
Время от времени брат посылал меня узнавать, сколько продано экземпляров, и когда я сообщил, что раскуплено уже 42 книжки, дома это было воспринято как праздник. По масштабам того времени в условиях книжного рынка — это звучало как первое признание поэта читателями»
*
— Мандельштам Е. Воспоминания. Публикация и примечания Е.П. Зенкевич, предисловие А.Г. Меца // «Новый мир». 1995. № 10. С. 136.
.
Но можно, конечно, и унижаться перед издателями — но там есть известная опасность. Издать могут плоховато, картинка на обложке может оказаться такой, что дарить книгу друзьям будет стыдно, придётся подписать договор, по которому у тебя на несколько лет отнимут права за символическое воздаяние тысяч в десять рублей. Нужно тебе это в обмен на неловкую гордость «кто-то ещё, кроме меня, считает, что это нужно людям»? Тем более через год ты обнаружишь свою книжку на лотке «Любая книга за тридцать рублей» — правда, тут-то её можно скупить для подарков.
Но есть люди, которые на вопрос «Зачем я хочу напечататься?» отвечают: «Затем, что я хочу работать писателем».
Мы знаем массу писателей, что умерли от голода незадолго до того, как их творчество начали преподавать в школах
Вступая на этот зыбкий путь, нужно сделать выбор между тем, что зовётся «высокая литература» и «массовая литература». Это термины глупые, и, более того, создать коммерческий роман куда сложнее чем «высокий» и «авторский». Многие люди считают, что мусорный роман про попаданцев и космических пауков написать проще, и если они будут писать плохо, то тут-то и улыбнётся им удача. Это не так, и, более того, все они часто начинают подмигивать своим друзьям-интеллектуалам, вставляют в текст про попаданца неловкие отсылки к Борхесу и Сартру, в результате их поносят и любители коммерческого трэша и друзья-снобы. Большинство книг массовой литературы отвратительны, но это — не рецепт славы, а её побочное свойство.
Профессиональный писатель — это вовсе не тот, кто получает за свои произведения деньги. Мы знаем массу писателей, что умерли от голода незадолго до того, как их творчество начали преподавать в школах. А многие из них зарабатывали на жизнь иными, честными занятиями.
Никто не может точно определить, кто такой профессиональный писатель. Это просто тот человек, что ассоциируется у народа с такими словами. В идеале звание «профессионального писателя» начинает кормить — его приглашают за деньги поучаствовать в каких-нибудь жюри, комиссиях и бесплатно везут посмотреть на горы и пустыни. Пусть лучше его просто везут на семинар «Культура и современность» в Мадриде или на книжную ярмарку в Лондоне. Кипит жизнь, профессионального писателя никто не читает, но постоянно просят высказаться об абортах, ювенальной юстиции, королях и капусте. По-моему, это ужасно неблагодарный путь — стать среднеоплачиваемым журналистом можно и более лёгким способом.
Успешная проза, как правило, написана на тему интересную автору
Но для начала нужно выбрать тему. Успешная проза, как правило, написана на тему интересную автору. Если автору интересно, так и читателю хорошо. Однако нужно знать меру — вот страдания твоей бессмертной души никому не интересны. Тебе-то они интересны, а другим — нет. Мир вообще жесток.
Нужно убедить издателя, что книгу купят, а читателя нужно убедить, что ваш опус нужно читать. Один мой знакомый редактор, надо сказать, хороший профессионал, так и говорил: «Всё это хорошо, но зачем это читать», — и вопрос его повисал без ответа.
А тебе на этот вопрос нужно ответить — прорепетируй перед зеркалом, попробуй. Попробуй, попробуй. Я пробовал.
Скажем, фраза: «Я написал исторический роман, в котором есть картина войны между Боливией и Парагваем, а ещё жаркая страсть на фоне пальм»,— эта фраза удаётся. Или ещё лучше: «Кулинарный роман из жизни дикарей в Тихом океане». А вот: «Я написал интеллектуальный роман о страданиях современного интеллигента и его неразделенной любви» — никак не выходит.
Как только ты поймёшь, что из этого ты действительно хочешь, то сразу станет понятно, куда нести твою рукопись.
Можно пойти в унылые литературные негры (нет, не нужно) или сохранить имя. Сохранить имя можно как автору одного из романов «Попаданцы против космических пауков», а можно как автору интеллектуальных книг, которые никто не читает.
Предположим, ты всё же решил пойти по традиционному пути высоких жанров — что дальше делать?
Первый путь — нести рукопись в толстый литературный журнал. Они всё ещё существуют, это наследие Советской власти, но, одновременно, они залог стабильности. Раньше «толстяки» дублировали неэффективные и медленные издательства. Сейчас тираж у «толстяков» невелик: три-четыре-пять тысяч, но не надо относиться к ним пренебрежительно. К слову сказать, это тираж обыкновенной книжки — да только тираж не главное: там обкатываются тексты, это первичный PR, вокруг журналов есть фонды, премии, неформальные рейтинги. Там работают хорошие литературные работники: редакторы, перечитавшие горы рукописей и корректоры, которые в ворохе этих рукописей исправили грамматику. Оттого, если ваша рукопись будет взята в работу, помимо денежек (очень маленьких) и того, что ваша рукопись будет прочитана, вы получаете: отредактированный текст с исправленными ошибками и совсем иные позиции для разговора с издателями.
К тому же издатель, вернее, редактор, работающий у издателя, зная, что вы напечатаны в одном из «толстяков», понимает, что вы не совсем безумный человек. Вас проверили, ваш текст прочитали рецензенты и какие-то люди в Сети (куда тексты «толстяков» обязательно выкладываются), и вот отзывы можно поместить на обложку сзади — типа «Певица Сися: «Это лучший роман о безумных девяностых и баре „Голодная утка“».
Распечатай через полтора интервала текст и неси, снабдив сведениями о себе и краткой аннотацией. (Если в редакциях будут распечатывать все неизвестные рукописи, то у них не хватит бумаги и порошка для принтера). Потом звони — не раньше чем через месяц.
Есть ещё глянец. Оно, может, и полезнее напечатать роман в глянцевом журнале, но ты ведь, дорогой писатель-читатель, не какой-нибудь олигарх или таинственный государственный деятель.
Второй путь (не отменяющий первый) это конкурсы и премии — это тоже фильтр, и очень эффективный. Есть масса писателей, что стартовали в этом бизнесе, даже не получив какую-то премию, а просто попав в короткий список. Дело в том, что издатели заглядывают в списки «финалов» и «полуфиналов».
Нет, надувать губы, воротить нос, если лауреат Нобелевской или там какой ещё премии, предложит отнести рукопись в издательство «АБС» или «ЭСКИМО» к знакомому редактору, я бы не стал
Ну, и, наконец, если ты уверен в своём тексте, можно и сразу в издательство — по той же методе.
Где в этой цепочке место ваших добровольных помощников? Если честно сказать, то нигде.
Один ваш поступок или причудливые обстоятельства вашей жизни (ты просидел два года в барокамере, убил топором двух старух, бракосочетался со звездой, а самое прекрасное — ведёте передачу по телевизору) перевесят фразу: «Вот посмотрите, хороший, кажется, текст», сказанную каким-то вашим приятелем. Интересная тема и увлекательно написанные первые страницы перекроют любую рекомендацию.
Нет, надувать губы, воротить нос, если лауреат Нобелевской или там какой ещё премии, предложит отнести рукопись в издательство «АБС» или «ЭСКИМО» к знакомому редактору, я бы не стал. И тебе не советую, но уверяю, издательство вежливое, лауреата выслушает, но руководствоваться будет очень простым соображением: можно на этом заработать или нет.
Исключения есть, но ты же не строишь семейный бюджет как подпольный миллионер в молодости: «Саша Корейко представлял себе будущее таким образом: он идет по улице и вдруг у водосточного желоба, осыпанного цинковыми звездами, под самой стенкой находит вишневый, скрипящий, как седло, кожаный бумажник. В бумажнике очень много денег, две тысячи пятьсот рублей. А дальше все будет чрезвычайно хорошо» * — Ильф И., Петров Е. Золотой телёнок // Собрание сочинений в 5 т. Т. 2. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1961. С. 54. . Корейко потом много и упорно работал, кстати, безумный писатель, то поднимающий рейтинг, то теряющий всё, чем-то похож на него: «Тиф валил людей тысячами, Саша торговал краденными из склада медикаментами. Он заработал на тифе пятьсот миллионов, но денежный курс за месяц превратил их в пять миллионов. На сахаре он заработал миллиард. Курс превратил эти деньги в порошок» * — Там же, с. 58. .
Где в этой цепочке место сетевых ресурсов, где хранятся терабайты прозы и стихов? Если честно сказать, тоже нигде. Произносить или писать фразу — «мой роман рекомендовали на сайте прозы» — только дразнить редактора, который небезосновательно считает, что там графоманы сидят и графоманами погоняют. Лучше уж добиваться сетевой известности через блоги, но если делать это без удовольствия, то проще потратить усилия на то, чтобы пробиться в телевизор, выйти замуж за звезду, ну и всё то, что я уже перечислил. Я знаю с полдюжины писателей, что начали с блогов, а потом выпустили книжки.
Но желание напечататься в голове многих людей вдруг теряет приставку и превращается в «желание печататься»
Но я вот что скажу — если так дело пойдёт, как оно идёт сейчас, то только в мире блоги и останутся. Давно похоронены традиции Союза писателей и ушли времена, когда одна книга кормила полжизни. Стоит ли тебе торопиться? Что тебе бумага? Денег всё равно не дадут. Диалог с читателем важнее, а он удобнее через экран, в который ты сейчас смотришь.
Но желание напечататься в голове многих людей вдруг теряет приставку и превращается в «желание печататься». А это — принципиально другое состояние.
Сам факт возникновения книги как физического объекта ещё ничего не значит. С книгами происходит ровно тоже, что и с расследованием преступлений и сказками — самое интересное начинается после финала. Это только так кажется, что когда бандиту заломили руки за спину, всё закончилось. Потом будет ещё долгое разбирательство, затем суд, и вовсе не известно, чем всё это кончится — может, его оправдают, и он придёт к героине с ножом. Так же и со сказками — главный ужас происходит между тем, как отзвучат свадебные бубны на последней странице и тем, как герои умрут в один день.
Пока тебя лупят по голове за первую книгу, у тебя должна быть уже готова вторая, и ты уже должен лупить по клавиатуре, создавая третью
Человеку, жаждущему напечататься, кажется, что тот момент, когда он взял в руки свою книгу, вкусно пахнущую клеем и особым бумажным запахом, это-то и конец сказки. А вот и нет: её ещё надо продать, с ней нужно плясать и подпрыгивать далеко не под свадебные бубны, потом нужно себя приучить к отстранённости от этой книги. Отстраненность нужна, потому что твой текст, конечно, не поймут и будут называть тебя идиотом и дураком (конечно, только идиоты и дураки — но если ты всему этому будешь сопереживать, то тут же протянешь ноги).
Пока тебя лупят по голове за первую книгу, у тебя должна быть уже готова вторая, и ты уже должен лупить по клавиатуре, создавая третью. А что ты понимал под словом «печататься»?
Есть такая проблема «второй книги». Вот напечатал (следите за приставками!) он роман, его открыли какие-то критики (критикам всегда хочется кого-то открыть — это не требует капитальных вложений, зато потом можно рассказывать, как бежал по ночному Интернету с криками: «Новый Гоголь родился!». А потом наступает пауза — первую книгу человек пишет всю предшествующую жизнь, а вот дальше всё надо начинать сызнова.
«Печататься» — это ведь не напечатать что-то два раза, а вступить в особые отношения с издателями (когда они ждут от тебя следующую книгу и уверены в её качестве) и читателями (ровно то же самое). Идеальный писатель это не только человек, производящий текст, но и человек интересный. Он не тошнится пьяный на встрече с читателями. Он связно говорит, его не стыдно привести в телевизор, короче — он вообще интересен. Это такая работа, а не развлечение. Современная литература, конечно, знает бирюков и затворников — но эта кадровая позиция единична. Затворников-молчальников издательскому бизнесу обычно много не нужно.
Корней Чуковский: «В литературу легко войти, задержаться в ней удается немногим, но остаться — почти никому». Чуковский этой фразы не писал, а произносил её (с вариациями) в частных беседах. Но фраза эта абсолютно верная.
С одной-то книгой всё просто. Каждый из нас может написать одну полезную книгу.
Оттого сейчас в цене мемуары обычных людей — очень интересно, как ходили в баню в 1927 году, и как накрывали праздничный стол в 1967-м, есть байки нефтяников и врачей, путевые заметки и кулинарные рецепты — всё идёт в дело. Шестьсот экземпляров за свой счёт, раздарено друзьям, семейная реликвия, лежащая в ящике на даче — новым владельцам будет чем растопить печку. Поэтому я, дорогой друг, призываю к твоему мужеству и благоразумию. То есть к тому, чтобы быть готовым к разочарованию, если ты поймёшь, что задержаться не получается.
В конце концов, тут многое зависит от случайных обстоятельств. Написал идеальную комсомольскую сагу — комсомол куда-то пропал. Написал кровью своего сердца повесть о первой любви — и вдруг обнаружил триста точно таких же романов о первой любви. Слово в слово — и даже родинка на её шее везде упомянута на двенадцатой странице. Сочинял ради денег, и вдруг отменили гонорары и копирайт. «Печататься» — трудно. Это как впрячься в ярмо и год за годом переводить себя на буквы.
Но я бы посоветовал ко всему относиться с юмором. Что там станет с литературой — никому не известно, и задумываться об этом не надо. Нужно просто записать то, что тебе кажется важным в твоей жизни.