У каждого свой джаз. Для кого-то — это неоспоримый Майлс Дэйвис и его фьюжн, для других только Луи Армстронг, Дюк Эллингтон или Джон Уильям Колтрейн. Для третьих — десятки имен музыкантов и композиторов, годами слагавших историю направления (я, например, люблю Эллу Фицджеральд, ее невероятный голос одинаково скоро вырывает меня, как из июньской жары, так из промозглого февраля). Четвертые не откажутся поспорить о том, что бибоп подточил корень старого доброго древа, равно как и мутировавшие со временем джаз-бэнды с их прописанными партитурами, напрочь вытеснившими импровизацию (кстати, один такой монстр заезжал в 1990-е в Сибирь, мы ходили на концерт всей семьей, совершенно не помню саму музыку, зато невероятное впечатление на меня произвели трубачи, для особого фарса прикрывавшие жерла инструментов шляпами). Пятые скажут, что настоящего джаза в России по понятным причинам нет и никогда не было, шестые придумают еще что-нибудь...

Как всегда в таких случаях спорить бессмысленно. Поэтому о джазе в январе 2018 мы говорим в ином ключе. Не столько о самой музыке и ее неоспоримом влиянии, сколько о джазовом принципе, пришедшемся весьма кстати в кино и литературе.

Мы расскажем о Гарлемском ренессансе, джазовых приемах в поэзии и «боповом писателе» Джеке Керуаке, детских книжках «для черных» и элегантной, во многом благодаря Голливуду в целом и Мэрилин Монро в частности, моде «для белых».

Коснемся музыкальных предпочтений Уолта Диснея и литературных пристрастий норвежского музыканта и композитора Кетилия Бьернстада.

Впрочем, для нас этот спецвыпуск, как обычно, только начало большого разговора, к которому мы обязательно вернемся через время....