Вафли, Дарвин, потолок
Текст: Вера Бройде
Фотография: предоставлена ИД «Поляндрия»
Об эволюции принцесс в книжке Брижит Минэ, пишет Вера Бройде.
Минэ Б. Каждая может стать принцессой / Пер. с голл.: В. Фербиков; ил. М. Эйкерман. — СПб: Поляндния Принт, 2019. — 32 с.: ил.
Большая женщина с пунцовыми щеками, несущая на маленьком подносе бельгийские вафли со свежей земляникой, фиалковым сиропом и сливочным мороженым в прозрачных вазочках на тонких хрупких ножках. Старушка в парке, чья рука лежит в руке другого старика, всегда сидящего с ней рядом на скамейке. А также Жет из парикмахерской (родившаяся с заячьей губой), которая творила чудеса, расчёсывая волосы гребёнкой, вплетая в косы ленточки, укладывая локоны в небрежную корону, какие носят днём обычные принцессы. И даже та собачка, которую хозяин — шарманщик с главной площади — как будто бы в насмешку назвал «своей принцессой». И пухленькая, бледная, потерянно вздыхающая Марика, которая с таким трудом старалась не заплакать, доказывая папе, что розовое платье, подаренное ей на день рождения, хотя и выглядит прелестно, но превратить её в прекрасную принцессу, увы, навряд ли сможет, — на самом деле тоже была одной из них. По крайней мере, папа, в ушах которого печальные слова его любимой дочки звучали как набат, и вправду верил в то, что звания «принцесса» заслуживают многие: не только Белоснежка, Русалочка и Золушка, а Жет из парикмахерской, собачка с главной площади, старушка и кондитерша. И Марика, конечно. Вот почему той ночью он, глядя в потолок, прокручивал в уме ужасно хитрый план, направленный на развенчание всех этих старых мифов о принцессах с прекрасными глазами, зубами, волосами, носами и руками. Принцессы же взаправду не такие! Они... они... они совсем другие — и нужно только Марику, впервые в своей жизни ощутившую, что мир не так уж ей и рад, и нас, давным-давно разочарованных в принцессах, живущих где-то там, не здесь, а выше, в мечтах, на предпоследнем этаже упёршегося в солнце небоскрёба, — вот в этом убедить.
Иллюстрация из книги Минэ Б. «Каждая может стать принцессой»
Принцессы из мультфильмов заливисто смеются, сидят с прямыми спинами, беседуют о разном, накалывают вилкой горошек и фасоль, пьют воду из бокала, ни капли не пролив на стол или на грудь. Порой они поют — и птицы замолкают, а розы, маргаритки, петунии и астры мгновенно распускаются, ну, словно по команде. Принцессы улыбаются и машут нам рукой, а после удаляются, и титры на экране бегут одной строкой. А мы... а мы встаём, споткнувшись о ковёр или нечаянно смахнув локтём ведёрко от попкорна, и движемся туда, где всё неидеально: то холодно, то жарко, то душно, то дождливо, а то и просто «плохо», точнее «очень плохо», — как в жизни Сары Кру из книги Фрэнсис Бёрнетт. Хотя она, вообще-то, и впрямь была принцессой — ну, пусть не для других, живущих вместе с ней в том жутком пансионе, а только лишь для папы, пропавшего на копях в одном из штатов Индии... И всё-таки она была принцессой, которая сама себе тихонько, день за днём, надраивая пол, счищая копоть с чана, упрямо повторяла: «Принцесса, я — принцесса, и я пришла оттуда, из сказочной страны, и потому меня никто не может тут обидеть, ничто меня не может огорчить». И это, как ни странно, помогало — держаться, не реветь, вставать с коленок, строить планы, учиться и работать, надеяться, мечтать... А главное — такое отношение к себе, к принцессам и ко лжи, к фантазиям и к жизни как будто вдохновляло: живущих по соседству, читающих роман, задумавших историю, которую потом вот так же кто-нибудь прочтёт.
Иллюстрация из книги Минэ Б. «Каждая может стать принцессой»
А Марика тем временем выходит вместе с папой из собственного домика, где прежде, в раннем детстве, жила одна принцесса, а ныне — просто девочка, с короткими косичками в больших таких очках. Она ещё не знает, что именно придумал её папа, когда ворочался и комкал одеяло, смотрел в окно, на потолок, лупил под дых свою подушку и так же, как она в тот грустный-грустный вечер, потерянно вздыхал. А папа Марики «придумал» эту книгу, похожую на лучшую экскурсию по крохотному городу, который «притворялся», что он так зауряден, так скромен, так обычен, хотя на самом деле был полон «экспонатов», достойных переезда из жизни на бумагу. Реальные принцессы, с морщинками у глаз, и носом, что краснеет, когда подует ветер, с массивными ступнями и нежными руками, смущёнными улыбками, седыми волосами, задорными повадками и фартуком, испачканным в муке, — такими их выводят Минэ и Эйкерман, чья книга расширяет не столько мир принцесс, но наши представления о важном и неважном.
Иллюстрация из книги Минэ Б. «Каждая может стать принцессой»
А мир — вполне привычный, не сказочный, простой — меж тем, кишит принцессами, которым просто некогда заботиться о том, чтоб их скорей заметили, спасли и взяли замуж. Быть может, дело в том, что в стан принцесс однажды проникли феминистки? Кто знает... Может быть. Хотя, скорей всего, причина, по которой понятие «принцесса» не то чтоб устарело, а словно повзрослело, покоится на факте, отмеченном великим Чарльзом Дарвином: свидетельством работы эволюции является природное богатство меняющихся видов, точнее говоря — огромное, как мир, красивое, как жизнь, чудесное, как сказка, природное разнообразие. Пожалуй, только Дарвин сумел бы в полной мере понять и разделить то спутанное чувство большого удивления, восторга, благодарности и странной, белой, зависти, испытанное Марикой, которая шагала по городу принцесс. Они же не специально старались ей в тот день всё время попадаться на глаза: живые и смешные, упрямые и сильные, порой угрюмые, порой усталые, порой счастливые, порой непобедимые, такие юные, такие старые, такие близорукие, такие коренастые, такие конопатые, такие остроумные — ну, то есть совершенно, ну просто абсолютно и даже непременно, ну, очень-очень разные... Похожими их делал только статус, который, впрочем, не был социальным, а был, как, вероятно бы, заметил старый Дарвин, по-своему охранным. Их мир — вот здесь, за этой тонкой занавеской, которую не нужно даже рвать, достаточно всего лишь отодвинуть, а дальше — просто двигаться вперёд. И это, между прочим, является единственным условием для входа в мир принцесс: нелёгкое умение идти своим путём — быть преданной тому, что делаешь с любовью, со страстью, с мастерством, с почтением, с улыбкой. Печь вафли с мягкой серединкой и карамельными краями или кружиться в вихре танца под музыку шарманки, мыть головы, взбивая облака душистой белой пены, и управляться с ножницами так, чтобы завидовал садовник английской королевы! Или кого-нибудь любить — любить всем сердцем, без остатка, заботясь каждый день, беспечно, без оглядки, без мысли о стакане, наполненном водой, который ты сама когда-нибудь попросишь.