Обман зрения
Беседовала Вера Бройде
Фотография: предоставлена ид МИФ
О братском соперничестве в черно-белом графическом романе Габриэля Ба и Фабио Муна пишет обозреватель Rara Avis Вера Бройде.
Мун Ф., Ба Г. Два брата / Пер. с англ. Д. Березко. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2021. — 232 с.: ил.
О чем она мечтает, когда еще не знает, что после с нею станет? О том же, что и та, которой будет некогда она? О чем она мечтает, когда прекрасно знает, как грубо жизнь обходится с наивными мечтами? О чем она мечтает, когда сидит в гостиной, склонившись над альбомом, где с черно-белых снимков ее с неодобрением разглядывают дети, стоявшие когда-то на том же самом месте, у этого дивана? О чем мечтает мама? Вы спросите: «Какая?». Наверное, любая: такая вот, как Зана — изысканная дама из бедного Ливана, живущая в Манаусе с тремя детьми и мужем; такая, как Домингас — служанка в доме Заны, чей сын растет без папы, хотя и знает, в общем, что папа где-то рядом, в одной из этих комнат; а может быть, как Рания — сестра Омара с Якубом, дочь Заны и Халима — восточная красавица, в чьей жизни нет мужчины. Вы скажете: «Ну, что ж. Ответ предельно прост. Ей хочется, чтоб дети, какими б они ни были: красивыми и сильными, желанными и странными, веселыми и главными, придуманными мамой, навязанными папе, несчастными, дурными, успешными и злыми, потерянными, страшными, зависимыми, важными, — любили ее так, как любит их она». Такая вот мечта? Такая. Да-да-да! Простая, как игра, оставленная детством как будто бы в наследство. Безумная, как жизнь, в которой нет опоры, доверия к родным. Болезненно прекрасная и крайне-крайне властная. Печальная. Опасная. Как черно-белый фильм, в котором столько красок!
Мун Ф., Ба Г. Два брата / Пер. с англ. Д. Березко. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2021. — 232 с.: ил.
Бразилия, Ливан, бескрайний океан и белый «Хильдебранд», везущий эмигрантов, мечтающих о том же: о чем-то «невозможном» — «надежном», как стихи о сладости и горечи любви, о доме и о мире. «Мир — это все, имеющее место». Во всяком случае, так думал Витгенштейн, труды которого не портятся с годами, как портятся сигары, забытые в коробке, персидские ковры, покусанные молью, обивка старых кресел и длинного дивана, характеры и планы. В одном лишь Витгенштейн как будто ошибался: в отличие от места, мир сразу умирает, едва живущие тут люди понимают, что им отныне тесно. Вопрос однако в том, когда вдруг стало тесно близнецам: еще тогда, в утробе юной Заны, или потом, когда они, росли, соперничали, ссорились, боролись за себя и место в сердце девочки, которая им нравилась обоим, попутно замечая, как замечают старость, что папа им, наверное, не слишком-то и рад, а мама любит так, как любят солнце с градом, — а любят их, вы знаете, естественно, по-разному. А может быть, тесней — тесней всего на свете — им стало в тот момент, когда их разлучили, оставив при себе любимого Омара, а Якуба отправив одного, безмерно, безвозвратно далеко: туда, где вроде как живет душа, навеки запертая в клетке, то есть в «доме». «Тебе понравится в Ливане, дорого́й», — увещевала его плачущая Зана, когда они все вместе спешили на паром под пристальным вниманием насмешливого солнца. Тот день он не забудет никогда, поскольку именно тогда вдруг завершилось его детство, а жизнь как будто обрела совсем иную ценность. А впрочем, и других — не близких, но родных — постигла та же участь.
Мун Ф., Ба Г. Два брата / Пер. с англ. Д. Березко. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2021. — 232 с.: ил.
Нет лучше в мире способа, чтоб рассказать историю, чем тот, который выбрали они: писатель Милтон Хатум, чьи «Братья» стали «рыбой» — скелетом с головой для плотной и большой, глубокой, нежной книги, и братья-близнецы, рожденные в Сан-Паулу, известные художники и авторы графических романов. А способ этот в том, чтоб двигаться по кругу, перемещаясь по канве, сплетенной из реальных и вымышленных фактов. Вы спросите: «Зачем? Зачем идти назад — и вечно возвращаться в одно и то же место по многу раз подряд?». За тем, что только так порой и можно выяснить, что кто-то изменился. За тем, что только здесь, вот в этой диалектике, и стоит разбираться. За тем, что и в блуждании есть крайне важный смысл. Подобно близнецам, преследующим цель, как раненого зверя на праздничной и долгой, мучительной охоте, подобно папе с мамой, мечтающим о мире: в семье и между ними, подобно вот ему — рассказчику и сыну служанки и того — Омара или Якуба: кого она любила? кого она простила? — подобно остальным, бегущим от себя, к себе или к другим, Мун с Ба идут по городу, выстраивая книгу, как двое архитекторов, которым дали «свет». Блуждая по Манаусу времен режима Бранку, военной диктатуры, всеобщего молчания и бледного, холодного, томительного страха, они как будто ищут...как будто ищут связь, которая могла бы все беды, все терзания, все тайны объяснить. Ведь каждый из героев, бредущих сквозь историю — свою и той Бразилии, что кажется знакомой и в то же время новой, — открыт не нараспашку, а лишь наполовину, как римское окно. Вы видите Халима, влюбленного в жену, как в дочь или в страну: до боли в бедном сердце, до дрожи в старых пальцах, — влюбленного в нее, но не в свою семью. Вы видите ее — испуганную девочку, стоящую за папой, и милую невесту в нарядном белом платье, заплаканную дочь, одевшуюся в траур, хозяйку медной лавки, главу большого дома, прекрасную и гордую, блистательную Зану, которой, как считалось, всегда все удавалось, помимо, разве только... того, что ей самой казалось самым важным: любви и мира в доме. Вы видите его — меняющийся дом, наполненный людьми, вещами, голосами, — безудержно веселый во дни рождений Заны, и сумрачно тяжелый во все другие дни. Вы видите, что ужас порой окрашен в белый — цвет скатерти, накрывшей стол к обеду, который будет тихим, как ночь в сырой могиле. И как же вы стараетесь — стараетесь понять, кто в этом виноват и можно ли хоть что-нибудь когда-нибудь наладить.
Мун Ф., Ба Г. Два брата / Пер. с англ. Д. Березко. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2021. — 232 с.: ил.
Два сына. Два врага. Два взгляда. Две любви. Две ревности. Две страсти. Две боли. Две тоски. И два чудесных цвета... У черного и белого есть кое-что в заначке: особенные свойства, которыми, возможно, они одни владеют. Упрямство простоты, немыслимая честность и власть над остальным — неверным и цветным. Ведь если только их использовать в рисунках, то фокус сам собой наводится на главное, которое в реальности цвет часто затмевает. Наверное, вы скажете: «Реальность не такая», но если посмотреть на кадры из романа, то можно ощутить, как эта же реальность — такая ли, другая — проходит через нас. В конце концов, мы сами, обдумывая то, что только что увидели, ей придаем цвета.
Читать еще про один комикс. История братьев Дисней.