Волка на собак в помощь не зови.
Владимир Даль. «Пословицы русского народа»

Много лет назад (то есть лет двадцать тому) у сетевых жителей был в обиходе оборот: «Интернет — это такое место, тут могут и <нрзб> послать». Смысл этой фразы был в том, что Сеть тогда стала отдушиной для вольного разговора, и если уж Гарун-ар-Рашид вышел ночью погулять инкогнито по улицам Багдада, то он живёт по правилам улиц. Ну, и не очень обижается, если получит плюху. Обижается, конечно, но не начинает звать стражу с ятаганами. Так и происходило, пока сообщество было тесно, и личные связи были дороже денег.

Был даже один депутат, которого назвали <нрзб>, а он начал обиженно кричать: «Вы не смеете, я чиновник категории „А“!» Это было ужасно, и не только оттого, что депутату назваться чиновником — печальная проговорка. А потому что обиженный немолодой мужчина всегда плохо выглядит. Исключение представляют люди с чувством юмора, но они редко попадают в такие ситуации.

Тогда, в давние времена в Сети действовало правило, аналогичное фразе: «Все, что было в Вегасе, остаётся в Вегасе», то есть Сеть была отдушиной, карнавалом. А теперь Сеть равна жизни, и иногда она даже больше, чем жизнь.

За неосторожное слово в Сети можно, как говорили в прежние времена, «неиллюзорно» присесть, что и произошло с некоторыми нашими согражданами. Частный разговор снова становится более безопасен, чем комментарий в социальных сетях. Собственно, никакого offlinе теперь уже нет. Если вы будете драться где-то на стрелке за гаражами, секунданты выложат ролик в You-tube ещё до первой крови, если это вообще не будет происходить в прямом эфире. Наконец пришла Пандемия, и всякое публичное слово окончательно переместилось в Сеть в связи с тем, что телевизионное поколение понемногу вымирает. Заявить о чём-то в блоге проще, чем на ток-шоу, но отнюдь не безопаснее.

Однако одно дело — высказывание в узком кругу, а другое — высказывание публичное. Есть хорошая история, иллюстрирующая цену троллинга. Она связана с мистиком Александром Фёдоровичем Лабзиным. Этот довольно влиятельный масон много чем занимался в жизни, но главную известность получил буквально за несколько секунд — за остроту, произнесённую на заседании Академии художеств. За эту остроту его сослали в Сенгилей, что на Волге, потом перевели в Симбирск, где он через два года скончался.

Дело в том, что на собрании в Академии шла речь об избрании новых почётных членов (интересно, что источники розно называют фамилии претендентов — среди них Аракчеев (в версии советского журнала «Техника молодёжи»), а также граф Гурьев, Кочубей и Хвостов.

Причиной называли близость кандидата императорской особе. И вот Лабзин произнёс свой знаменитый контраргумент: «Так давайте выберем в Академию кучера нашего Государя Илью Байкова: он не только близок к Государю, но и сидит впереди него».

На том и кончилась академическая деятельность масона и мистика — он поехал подальше от столицы, на волжские берега * — В давние времена эту историю рассказывали так: «В Академии ежегодно, пред публичным ея открытием в сентябре, всегда избирали почетных членов, и предварительно собирался совет из некоторых профессоров в присутствии президента и вице-президента; но это было не формальное заседание и не перед зерцалом в конференц-зале. Присутствующее, рассуждая, разговаривая, ходили по залу. Подобное происходило в 1822 году: каждый профессор предлагал к избранию лицо, которое считал достойным; вот предлагает Мартос Кочубея и ещё не упомню кого; вице-президент возразил, что Кочубей для Академии ничего полезнаго не сделал, другое дело Аракчеев он делал большие заказы в Академию, а Кочубей ничего подобнаго не делал, на что ему отвечали: «Да он близок к государю». — «О, если так, то надобно выбрать Илью кучера, который так близок к государю, что хранит его жизнь». (Лайкевич С.А. Воспоминания // Русская старина. 1905. Т. 124. № 10. С. 188–189).

.

С тех пор в пересказах менялись имена, Академия художеств превращалась в Академию наук и обратно.
Смысл остался прежний.

Так вышло, что то, что мы называем «свободой слова» сместилось в Сеть. В нашем Отечестве есть главный документ, регулирующий нашу жизнь, и называется он «Конституция Российской Федерации». В ней наличествует статья 29, состоящая из пяти пунктов:

Понятное дело, что все эти положения были сформулированы до эпохи социальных сетей, но ничего противоречивого в них нет. Более того, известно, что никакой свободы без ограничения оной не бывает.

Оттого государство придумало разные статьи в двух кодексах, в которых есть нечто полезное для осознания сетевым троллем своего места.

Во-первых, это Уголовный кодекс, в котором есть статья 128. Она называется «Клевета», и вот что в ней написано:

Кроме клеветы к сетевому троллю может быть применён и Административный кодекс. Там есть статья 5.61 «Оскорбление», то есть «унижение чести и достоинства личности, выраженное в неприличной форме». В 2012 году в наше законодательство были внесены изменения, и оскорбление перестало быть преступлением. Однако ж Уголовный кодекс продолжает карать за оскорбление судей (297 УК РФ), представителей власти (Статья 319 УК РФ) и военнослужащих (Статья 336 УК РФ), и, наконец, наша любимая статья — оскорбление чувств верующих (Статья 148 УК РФ). Ну и никто не отменял Статью КоАП 20.1 «мелкое хулиганство».

Комментаторы говорят, что «оскорбление заключается в негативной оценке личности либо внешности человека, его качествам, поведению, причём в форме, противоречащей установленным правилам поведения и требованиям общечеловеческой морали».

В последнее время государство придумало ещё множество разных законов, охраняющих общественный порядок в Сети. То есть они посвящены вообще всему, но к сетевому жителю применимы в полной мере: и священный образ Отечественной войны, и пропаганда нетрадиционной ориентации и множество деталей прочего свойства. При этом в разных областях и территориях нашего богоспасаемого Отечества законы работают по-разному. И то: одно дело вступить в конфликт с чиновником неясного класса столичному жителю, а другое — в провинции, где совершенно другой стиль жизни. Обычному гражданину, оскорблённому сетевым троллем, нужно помнить, что он сам вперёд был виноват: стоило ввязываться в перепалку? Нет, если хочется позвать государство на помощь, нужно помнить, что эта машина неповоротлива и медленна, требует смазки деталей и напоминает гигантскую сороконожку.

Часто место государства в споре занимают сами социальные сети со своей цензурой, идеологией и пенитенциарной системой. Но у человека немолодого это не вызывает удивления, его ещё в школе учили тому, что транснациональные корпорации главнее республик и королевств. Но и их нравственность мало отличается от человеческой. Они не говорят по-арамейски * — Шкловский говорил уже мёртвому Хлебникову: «Прости нас за себя и за других, которых мы убьём... Государство не отвечает за гибель людей, при Христе оно не понимало по-арамейски и вообще никогда не понимало по-человечески. Римские солдаты, которые пробивали руки Христа, виновны не больше, чем гвозди. А всё-таки тем, кого распинают, очень больно». .

Что тут важно напомнить сетевому троллю? То, что нужно следить за собой, что холодная сталь разит больнее, то есть вежливость прежде всего. Ну, и уж если решил позлить человека «с положением» — трезво оцени риски. Так ли ты защищён, как модный певец, аккуратно задирающий своего губернатора? А может, расклад иной — ты так мал, что умные соратники одёрнут своего начальника: не к лицу ему гонять лесного клопа, а уж если придавят, то завоняет на всю округу. Но человек рассудительный, утомившись от этих рассуждений, часто успокаивается и отводит, занесённые было над клавиатурой, пальцы.

И тогда призрак Александра Фёдоровича Лабзина появляется у него за спиной и одобрительно похлопывает его по плечу.

Но имеет смысл поговорить об ошибках в сетевых войнах — уже не стратегических, а оперативных и тактических. Но лучше это сделать в следующий раз.