Gogol, Tarantino, and gorilka
Текст: Александр Чанцев
Обложка предоставлена ИД «АСТ»
Ведущий обозреватель Rara Avis Александр Чанцев о книге Марины Ахмедовой, современных панночках и злокозненности бесов.
Ахмедова М. Пляски бесов. — М.: АСТ, 2015. — 320 с.
Это очень необычная Марина Ахмедова — не прочтя имя на обложке, можно было бы долго гадать об авторе. Чеченская («Женский чеченский дневник», «Дневник смертницы. Хадижа», «Дом слепых») и остросоциальная («Крокодил») тематика забыты. «Пляска бесов» находится скорее где-то на полпути от исключительно фикционального «Шедевра» до сборника статей «Уроки украинского. От Майдана до Востока». Где-то на забытом полустанке в Западной Украине.
А украинская глубинка — да и не только глубинка — способствует разгулу нечистой силы, играм фантастического. И уже можно сказать: «Пляски» — мистический и сказочный роман.
Многих героев дальнего хутора тут отличает — «нехорошесть» разной степени. Один нальет горилки, после которой чего только не привидится и куда только не забредется. Про другую односельчанам почти официально известно, что она порчу и сглаз наводит. А демоница в цветах, пришедшая с того света, парит у дерева, в дупле которого спит бес.
Что ж, на богатой украинской земле фантастические литературные побеги давно не переводятся — от Гоголя до блистательного «Victory Park» Алексея Никитина, где дед героя был очень не прост, будущее видел, партийных бонз и новейших мафиози тем изрядно пугая.
Стилизация долга, может заплутать, как заговоренный лесными бесами, и даже самый верный Ахмедовой читатель, но под конец мирная сельская дорога через поле выводит его на скоростное шоссе, 200 миль по встречной, Tarantino meets Gogol for a glass of gorilka
В «Плясках» колдовство процветает не меньше. Привороты женихов, умирающие в день свадьбы молодые жены, бесы в церкви, чудеса на Рождество, персонально, как в книгах у крымчанки Вероники Курнгурцевой, к людям приставленная нечисть, запутанные, как в «Мастере и Маргарите», отношения между добром и злом («або не всегда тот, кто зло на себе несет, ко злу дорожку протаптывает»)... И все это на фоне не менее гоголевского пейзажа, чуть ли не его языком и живописуемого. «А уж кто не знает, как жарит украинский полдень летом. Как звенит, собирая на себя, словно на льняную нитку, сельские звуки — мычание скотины, лай собак, бренчание ведер, говорки, приходящие со дворов. Украинский летний полдень, словно домотканое покрывало, набрасывается на село, держась концами за горные верхушки. И оно то спокойно стоит, зной под собой густо собирая, а то полохнет — и все запахи, которые тут ни есть, вмиг обрушиваются вниз: то аромат черешни поплывет, а то пряной травы, то подсыхающей навозной лепешки, а то запах самой земли, которая, под жаром изнемогая и растрескавшись, дышит влажно снизу, чтобы саму себя испариной одарить».
Стилизация долга, может заплутать, как заговоренный лесными бесами, и даже самый верный Ахмедовой читатель, но под конец мирная сельская дорога через поле выводит его на скоростное шоссе, 200 миль по встречной, Tarantino meets Gogol for a glass of gorilka. Начинается то жесткое, чем известны книги писательницы — смерти с членовредительством, секс с мертвой невестой в первую брачную ночь...
И — политика, куда без нее. Всю книгу — а это, несмотря на всех бесов и ведьмаков, наши дни — герои к месту и не очень отпускают ремарки, как не любят москалей, как счастливы независимости Украины и освобождению от гиблой власти Союза, как глупо винить Бандеру за национализм и т.д. и т.п.
Нет, все равно, это не политическая вещь, невесты парубков и прочее односельчане обсуждаются тут 90% времени. Но — еще один рывок в сторону — и последние страницы выкидывают вслед за покинувшим родную деревню героем — на Майдан. Где — свой смертоубийственный танец пляшут бесы. Dostoevsky joins Gogol and Tarantino for a drink?
«Скажем напоследок: после тех слов, на которые так старалась наложить запрет Леська и которые все равно впоследствии выскочили из уст Василия, кровь пошла литься рекой. Да не только в Киеве. Полилась она по всей стране, но особенно на востоке. И льется до cих самых пор. И кто знает, куда дальше она направленье возьмет? Может, в Россию. А может, и в Европу. Где бесы захотят погулять? Как знать... как знать...»
Никак.