Денис Драгунский: «Рязанов — мощнейшая фигура»
Записала: Алена Бондарева
Фотография из архива Дениса Драгунского
Писатель Денис Драгунский об уходе Эльдара Рязанова.
Эйзенштейн как-то сказал про Кулешова: «Мы делали кинокартины, он делал кинематограф». Мне кажется, что Рязанов в этом смысле еще круче, потому что он делал жизнь, эпоху, время, отношения людей и стиль существования. Он не отражал, а именно формировал.
Его картины — это настоящие учебники жизни для нескольких поколений. Учебники не в смысле прописей или моралей, а, как говорят лингвисты, порождающие модели.
Люди жили по «Карнавальной ночи», «Гусарской балладе», «Берегись автомобиля». И до недавнего времени жили по его бессмертным произведениям, которые до сих пор крутятся по телевизору: «Ирония судьбы» и «Служебный роман». Это вещи, не просто отразившие незаметные глубинные процессы в социальной психологии, ментальности и народной душе, но и во многом сформировавшие их.
Фотография с сайта kinopoisk.ru
Рязанов — мощнейшая фигура, и о нем еще будут писать книги, именно как о явлении культуры в широком смысле слова. Он был сам — наша культура. Все, что я сейчас говорю, связано не с тем, что человек умер, и надо произносить над его гробом какие-то высокие слова. Я бы никогда ничего подобного не сказал, допустим, про Гайдая или Тарковского. Они были каждый по-своему хороши. Гайдай — прекрасный комедиограф, встающий в ряд режиссеров, снявших замечательные фильмы про «Блондина в черном ботинке» или «Мистера Бина», Тарковский — не меньше Бергмана. Но мы не жили по Тарковскому, мы жили по Рязанову — и это очень важно.
Я прекрасно помню Эльдара Рязанова, я был с ним знаком в молодости. Но последний раз звонил ему по телефону лет десять назад. Звонил по делам, не связанным с искусством, а по вопросу интернета на даче — мы были соседями. И мы с ним прекрасно поговорили. Он вообще был замечательный человек.
Интенсивно мы общались, когда я был совсем мальчишкой, а ему было лет сорок. Это был обаятельнейший, сильный, добрый и бесконечно талантливый человек в каждом своем жесте и каждой фразе.
Его уход — огромная утрата.
Вот мы сейчас с вами разговариваем, а я стою у окна и смотрю на улицу. Там снег идет, и качаются ветки деревьев, по тротуару бежит какая-то тетечка в пуховике, к ней подходит мужчина, они о чем-то говорят. Она убегает в одну сторону, а он уходит в другую, и я вижу: это «Служебный роман», передо мной развертывается одна из картин Рязанова, то, что он сделал и слепил.