Жил-был в норе под землей хоббит. Не в какой-то там мерзкой грязной сырой норе, где со всех сторон торчат хвосты червей и противно пахнет плесенью, но и не в сухой песчаной голой норе, где не на что сесть и нечего съесть. Нет, нора была хоббичья, а значит — благоустроенная.

Джон Толкин, «Хоббит или туда и обратно»

Первый Конвент в Казани прошёл в 1991 году.

А город Казань — хитрый.

География его непряма, и недаром Казань прославил знаменитый ректор местного университета Лобачевский. Город настолько задурил голову студенту Ульянову, что этого студента вышибли из университета через три месяца после поступления.

Русь тут мешалась с Востоком, и это чувствовал студент Толстой, тоже, впрочем, не кончивший курса восточных языков. Да и других факультетов не кончивший.

Казань холмиста и более всех других российских городов зеркальна Москве.

Есть там свой пешеходный Арбат, строили и построили при мне метро.

Отражением храма Христа Спасителя возведена там, в казанском Кремле, мечеть Кул-Шариф.

Напоминаний о том, что небо над Казанью проткнуто множеством минаретов — множество. Аллах поминался часто. Даже в объявлениях оргкомитета фестиваля: «Внимательно относитесь к собственным вещам, не оставляйте их без присмотра, не бросайте и не теряйте их. Аллах всемогущ, но верблюда стоит привязывать. За брошенные без присмотра вещи ни Аллах, ни Оргкомитет ответственности не несут».

В один из приездов, в свободное от изучения Конвентов время, я попал на одну непубличную сходку по городскому развитию. Один очень известный архитектор говорил там про религиозное зодчество, в частности, следующее: «Мы — народы Книг, а не архитектуры. Вся архитектура у нас сосредоточилась до письменности. А нынче наша модель мира не здание, а Книга».

Конвент здешний, как ни крути, был отзвуком одной великой книги.

...дракон до сих пор сидит в озере Кабан и ждёт своего часа

Ролевики, заполняющие Казань в ноябре, никогда не имевшие храмов, имели свою Книгу — известную до затасканности. Толкин стал Писанием этого народа, моделью их мира — в какие бы игры они не играли, какие бы книги ещё они не использовали.

Но если вдруг сгустилось бы из бумаги с примесью типографской краски Средиземье, то народ, готовый населить его, уже наличествовал, хоть и пребывал в рассеянии. Аэропорт, годный к приёму драконов в Казани, назывался бы JRRT — согласно инициалам основателя Джона Рональда Руэла Толкина.

Конвент получил своё название в честь дракона Зиланта, и по упрощённой версии какого-то моего собеседника, дракон до сих пор сидит в озере Кабан и ждёт своего часа.

Когда я съездил туда в первый раз, то написал в своей газете статью под заголовком «Хоббиты живут в Гайдар-сарае».

В доме культуры имени Гайдара они и жили — на спальниках в спортивных залах и просто в комнатах. Без поножовщины ночевали там и эльфы, и орки. Собственно, не только они там жили, но и много другого сказочного народа. И не только в ДК Гайдара, что таким несколько непривычным образом звучал по-татарски, но и в разных других местах. Шныряли вокруг гуигнгнмы. Через вестибюль медленно проплывали барышни в как бы средневековых платьях.

Не ссорились, уживались как-то все.

Это были народы Книги, и написал её Толкин.

Всё это действительно слегка походило на сумасшедший дом (в необидном для участников смысле) с лёгкой организационной неразберихой, происходящей ещё и потому, что число участников заметно зашкаливало за тысячу против двухсот в прочих Конвентах.

Рядом был авиационный завод с натуральным пикирующим бомбардировщиком перед входом — он потом загадочным образом перелетел в один из городских парков.

От этого завода и заводской гостиницы, где я жил сперва, к хоббитам нужно было ездить на трамвае. Нравы были мирные — иногда трамвайные пути перебегала курица. Вокруг стояли добротные крепкие дома казанских жителей.

Потом место проведения менялось несколько раз — и, кажется, теперь остановились на Доме культуры имени Ленина, впрочем, не знаю.

Слова «хоббит» и «толкинист» жили на поверхности местной речи, но была ещё масса фракций, слоёв и групп — ролевики, реконструкторы, любители того и сего, исполнители собственных песен на средневековых и не очень инструментах. Сложился свой мир, мир самодостаточный и замкнутый.

Конвент был явлением пограничным — между миром фантастической литературы, миром ролевых игр и прочими не поименованными измерениями.

Как-то, среди расписания семинаров я обнаружил следующее — «Некоторые вопросы фонетики эльфийских языков и связанные с ними проблемы», а также доклад на тему «Некоторые замечания об имени Эарендиль».

Впрочем, потом я забрёл на семинар других ролевиков, которые уже были пятнисты и камуфляжны, серьёзно обсуждали, чем зарядить гранату для пейнтбола — недоваренной овсянкой или сухой гречкой.

Кочующие племена ролевиков осаждали Казань каждый год не менее упорно, чем войско Ивана Грозного

Хотя к пейнтболу относился я хмуро, как от всякой игры со стрельбой по людям — если очень хочется, то я знаю пару мест, где эта игра вполне реалистична, и если не вернутся оттуда в цинковой упаковке — значит, выиграл. Но, несмотря на всё это, серьёзность пятнистых мальчиков мне внушала уважение, они были самодостаточны, деловиты и собраны.

Как-то я обнаружил там людей из ролевой игры «В августе 44-го». У них даже был свой форум в Сети, где говорилось, что он «посвящён одноимённой игре Подмосковье, 21-23 июля 2006 года».

Жаль, что там не было ни одного сообщения.

Кочующие племена ролевиков осаждали Казань каждый год не менее упорно, чем войско Ивана Грозного.

Тот, правда, взял Казань второго октября, а эти заполняли север города тем же числом, но месяцем позже.

Но, в путешествии по запутанным переходам Дома культуры имени Гайдара и соседнего ДК имени Ленина, могло показаться, что мечей и кольчуг здесь не меньше, чем четыре с половиной века назад. Там шли семинары по теории и практике ролевых игр вообще, читались доклады о фэнтези, Мастера Игры (загадочное, надо сказать, звание) принимали экзамен у претендентов на роли в этой игре, спрашивали знание эпизодов какой-то многотомной эпопеи. Бродили потусторонние географы с томами исследований о несуществующих — вернее, существующих где-то в книгах горах и реках. Шли при этом концерты и спектакли.

На «Зиланте» была секция фантастиковедения, участники ролевых игр носили не только балахоны хоббитов, но и ботфорты с треуголками. Передо мной была довольно закрытая субкультура со своей иерархией и сроками выслуги, не чета обычным фэнам-читателям. Субкультура подчёркивалась нарядами. Замыкающим событием Зиланткона стал бал, где плясали, шурша самошивными платьями под музыку кельтскую и как бы кельтскую. Когда танцуют красивые девушки, это делает осмысленным любое событие.

Но, помимо наблюдения за блеском мечей, сверканием бисера на камзолах и плясками под электронную музыку средних веков, визитёр мог получить особый опыт. Внимательный наблюдатель, разглядывая всё это кажущееся беспорядочным мельтешение, делал немало выводов о том, как литература превращается обратно в жизнь.

Ролевики дополнили Книгу (тут всё, как в фэнтези пишется с большой буквы) — Мечом.

Половина премий, что там вручалась, была связана с драконом, а другая половина — с мечами.

Общество платит ролевикам издёвкой, но они хранят монашескую правду своих книг, а в капроновом рюкзаке вместе с книгами они хранят меч

Казань тяготела к оружию, военная память жила и в тех базарах боевой амуниции на Конвенте, что я видел когда-то.

Вот груда шлемов, похожих на хромированные ночные горшки, вот те самые сабли и мечи, о которых шла речь, вот покупатель придирчиво выбирает кольчугу.

А вот уже гости и хозяева за углом бодро стучат железом о железо с радостным кастрюльным звуком.

Среди ролевых игр, что ставились по книгам фэнтези, все были военизированы, и я не помнил ни одной, что была бы сосредоточена на строительстве города.

Сообщества игроков закрыты, замкнутость их очевидна, в их тесный круг не каждый попадал.

Общество платит ролевикам издёвкой, но они хранят монашескую правду своих книг, а в капроновом рюкзаке вместе с книгами они хранят меч. На у каждого своя правда. Часто они в своей вере чище ряженых казаков с жестяными шашками.

Есть история, которая могла случиться только в Казани.

Один режиссёр рассказывал, что несколько лет назад в Казани и её окрестностях снимали фильм «Время Великих Булгар». Киностудия заказала какому-то казанскому заводу чуть ли не сотню бутафорских мечей. Но завод как-то неверно истолковал этот заказ, или же, наоборот, отнёсся к нему излишне серьёзно. Рабочие изготовили все мечи настоящими — из рессорной стали.

Каскадёры заявили, что даже они не рискнут биться этим оружием. Партия мечей замерла без движения.

Потом явились милицейские люди, осмотрели заводское творчество, и постановили, что это — оружие.

Милицейские люди велели, поэтому выбить на каждом мече номер, как положено это делать на всякой боевой стали.

Что и было сделано.

После этого к мечам все охладели.

Так и лежали они в недрах милицейского склада несколько лет.

Дальнейшая их история мне неизвестна.

Хочется верить, что они не пропали даром.

Может, именно с одним из них, завёрнутым в дерюгу, шагает через трамвайные пути престарелая толкинистка.