Десять лет в ожиданьи прошло —
Ты в пути, ты всё ближе ко мне.
Чтобы в пути тебе было светло,
Я свечу оставляю в окне.

Двадцать лет в ожиданьи прошло —
Ты в пути, ты всё ближе ко мне.
Ты поборешь всемирное зло —
Я свечу оставляю в окне.

Тридцать пять лет прошло с тех пор, как на сцене Московского театра имени Ленинского комсомола состоялась премьера спектакля «Юнона и Авось», рок-оперы Алексея Рыбникова на слова Андрея Вознесенского. Сколько я интересуюсь театром, столько и слышал об этой постановке Марка Захарова. И всегда — только восторженные отклики. Именно потому никогда и не тянуло посмотреть; даже в записи: мне казалось, что хорошая вещь не может вызывать массовый интерес.

Но как же я ошибался. Так нас подводит наше стремление делать общие выводы, классифицировать не только предметы, но и явления, расставлять их по полкам и подписывать, давая однозначные определения. Мы планируем сценарий нашей жизни в соответствии с собственными логическими представлениями, но судьба часто переписывает его, сообразно высшей логике, которая нам может показаться бессмыслицей. Или случайностью. Наша интуиция, ослепляя нас и подталкивая к алогичным и непонятным поступкам, выступает в этих случаях на стороне той самой высшей логики.

В зале нет свободного места, бурные, я бы даже сказал дикие, аплодисменты по завершении, артистов несколько раз вызывают на поклон

Вот послушайте, как я попал на «Юнону и Авось» и что со мной случилось потом (призыв послушать получился почти в манере подзаголовка желтой статьи, извините). Всё началось с того, что я ошибся в билете: «Шел в комнату — попал в другую», — скажете вы словами грибоедовской Софьи. Заказывая билет на сайте, вместо одного спектакля нажал на другой, но заметил только после оформления. «Значит, судьба», — решил я про себя и придумал подходящее философское оправдание, почему я должен, наконец-таки, сходить на эту постановку. «Представь, — сказал я себе, — что спектакль — тот же человек. Пока он был молодой и премьерный все любили его, стремились к нему (билетов было не достать на полгода вперед, рассказывали). А как состарился, никому он стал не нужен, даже по ошибке можно билет купить. Так что пойду, проведаю старика, совершу богоугодное дело». Но не тут-то было. Старик, оказалось, ещё даст фору любой премьере. В зале нет свободного места, бурные, я бы даже сказал дикие, аплодисменты по завершении, артистов несколько раз вызывают на поклон.

...человек в театре соскучился по хорошей трагедии, по высоким чувствам, по страстной любви, несбыточным надеждам, по верности, по красивым словам — в общем, по идеалу

Теперь я знаю: «Юнона и Авось» — именно такой спектакль, который я всю жизнь искал. Такой, о котором не думаешь: ну, когда же он закончится. А наоборот, хочется, чтобы шел и шел. Такой, на котором сидишь в зале и боишься, что сейчас включат свет, и зрители на соседних креслах заметят твои влажные глаза.

Я думаю, что человек в театре соскучился по хорошей трагедии, по высоким чувствам, по страстной любви, несбыточным надеждам, по верности, по красивым словам — в общем, по идеалу. Человек идет в театр, чтобы за эти два-три часа прожить жизнь, которая с ним не случилась, но могла бы случиться, если бы... Человек идет в театр, чтобы посмотреть со стороны на себя, ещё не состоявшегося и не обремененного обыденностью, чистого, другого. Человек идёт в театр, чтобы сердцем сказать вслед за героем то, что он не всегда может сказать в обычной жизни:

И качнутся бессмысленной высью
Пара фраз, залетевших отсюда:
«Я тебя никогда не увижу.
Я тебя никогда не забуду».

Пересказывать сюжет спектакля, может, и не имеет смысла, но всё же. Вдруг есть на свете ещё люди, которые, подобно мне, не смотрели спектакль. А посмотреть стоит. Там все прекрасно, а главное — впечатляюще: и постановка Марка Захарова, и хореография Владимира Васильева, и сценография Олега Шейнциса, и голоса исполнителей музыкальных партий, и игра актёров. Кто-то может сказать с недоверием, мол, какая там игра без Караченцова, первого исполнителя роли главного героя! Но мне сравнивать не с чем, и я вполне воспринял очередного (а для меня первого и, кстати, восхитительного) актера Семена Шкаликова. Иногда бывает так, что ввод нового актера в уже существующую постановку зрителем не очень принимается, потому что, если даже он не видел предыдущих исполнителей, у него складываются определенные ожидания. Я тоже боялся, что навязчивая мысль: «А как бы тут играл Караченцов, Раков, Певцов», будет преследовать меня и мешать. Но появляется актер на сцене, он заполняет всё пространство образа, и ты ему безоглядно веришь. Я говорю о Шкаликове. Мне кажется, эта роль ему впору. То же самое, в общем-то, можно сказать и о других артистах. Хотя иногда возникает мысль, что дело не в актерах, а в постановке или даже в самой истории любви, разлуки и ожидания. Это такой волшебный сосуд, из которого пьешь и преображаешься.

В основе сюжета история одного путешествия. Граф Николай Резанов, сокрушенный смертью молодой жены, решил «посвятить остаток дней служению Отчизне». Он учреждает российско-американскую торговую компанию и на двух кораблях «Юнона» и «Авось» предпринимает путешествие в Калифорнию, «с тем, чтобы распространить свет Отечества нашего до берегов Нового Света». В Калифорнии готовится свадьба дочери губернатора Сан-Франциско Кончитты (актриса Анна Зайкова) и сеньора Фернандо Лопес (актер Станислав Рядинский). Губернатор (актер Сергей Дьячковский) приглашает Резанова, как посла российского императора, на бал в честь шестнадцатилетия своей дочери. Граф преподносит девушке золотую диадему с драгоценными камнями. На балу и происходит роковое событие, которое ляжет в основу сюжета: Резанов приглашает Кончитту на танец и влюбляется в неё. Фернандо, жених, открыто ревнует. Ночью, когда Кончитта в своей спальне молится Деве Марии, граф проникает к ней. Она отвечает ему взаимностью. Фернандо вызывает графа на дуэль. Но, в конце концов, они мирятся, и Фернандо умоляет Резанова жениться на девушке, потому что, если он этого не сделает, то она погибнет, не переживя позора.

Надо заметить, что это только на словах всё так скучно и не ярко, как я пересказываю. А на сцене — голос, пластика, движение, музыка, огни. Сама сцена сделана в виде креста.

Одна из тем — диалог героя с иконой Казанской Божьей Матери. В постановке она представлена как Женщина с младенцем (актриса Любовь Матюшина). «Увидел в ней не Вседержительницу Деву, а женщину с вишневыми глазами» — признается Резанов в одной из арий. Можно бы предположить, что в Кончитте он увидел ту же Деву.

И ещё одна значимая тема спектакля — тема родины и чужбины, тема дороги. Вернее — полудороги:

Прости, мы рано родились, желая невозможного,
Но лучшие из нас срезались с полпути.
Мы дети пол-дорог. Нам имя — полдорожье!
Прости, никто из нас дороги не осилил.
Да и была ль она, дорога, впереди?!

Тем временем дела российско-американской компании складываются таким образом, что русские срочно должны покинуть Сан-Франциско. Совершив тайную помолвку с Кончиттой, Резанов выдвигается в обратный путь на родину. Но по дороге в Сибири заболевает горячкой и умирает.

Кончитте сообщают о его смерти, но она не верит. Ждет его десять лет, двадцать, тридцать... И только спустя десятилетия, получив точные сведения, «где и при каких обстоятельствах погиб русский путешественник Николай Резанов», Кончитта, уже пятидесятидвухлетняя женщина, перестав ждать, дает обет молчания и удаляется в монастырь. Она ждала его тридцать пять лет.

Их схоронили в разных могилах
Там, где старинный вал.
Как тебя звали, юноша милый,
Только шиповник знал.

Для любви не названа цена
Лишь только жизнь одна
Жизнь одна, жизнь одна...