Сначала гарантийных человечков на 127 было много. Они считали себя главней. И радиопередачи делали для себя, и паяльники, и утюги. Только мастеров на 220 становилось всё больше. Всё больше. И те, которые на 127, в конце концов остались в меньшинстве. Но они уже привыкли считать себя важнее и ни в чём не уступали. Тогда и началась война. В каждом доме, на каждом заводе! Сколько пленных было захвачено, сколько разных поломок организовано — целую книжку можно написать.

Эдуард Успенский, «Гарантийные человечки»

Даже сейчас на городских пустырях можно обнаружить странные металлические пластины, будто след письменности какой-то исчезнувшей цивилизации. Повернёшь такой предмет в одну сторону — получается «Е», повернёшь в другую — «Э». Положишь на бок — получится «Ш», и глянешь иначе — строчное «т». В детстве я тоже подбирал их с земли и вертел в руках. Довольно быстро я узнал, что это внутренность мистических устройств, которые были в каждом доме того времени.

Про эти приборы был сложен старый ещё советский анекдот, в том детстве не до конца понятный, но интуитивно угадываемый: «Что такое: 220 получает, 127 домой приносит, а на остальное гудит?» Это, конечно, был трансформатор. Вилка напряжений хорошо описывала разницу в зарплате, свойственной советскому человеку — успешному и не очень. Промышленные 380 вольт соответствовали уже окладу какого-нибудь профессора или полковника.

Изобретение Яблочкова 1876 года (если хочется, то можно отдать приоритет кому-нибудь другому) исправно служило в сотнях тысяч советских домов. Стальной сердечник, две обмотки, но при этом настоящий чёрный ящик, потому что никому из нормальных советских граждан не приходило в голову гадать, как это устроено — провод приходил извне, провод выходил из ящика. Что-то внутри было первично, что-то вторично, неважно, — там происходило чудо.

Старая бытовая техника имела стандартные 127 вольт, а новая — 220. Оттого в домах держали несколько трансформаторов — чёрных или серебристых кубиков — чрезвычайно тяжёлых, набитых этими пластинами и медным проводом. Потом стодвадцативольтовые приборы стали исчезать. На моей памяти (я был любознательным мальчиком) году в 1975-м, мой дом переводили с электроснабжения 127 вольт на 220. Я, кстати, из-за этого сжёг проигрыватель «Мелодия». Видимо, из-за пережитого ужаса я и поступил на физический факультет.

Итак, моё детство прошло на фоне бытовых трансформаторов. Они были вечными, как и электроприборы наподобие холодильника «ЗиЛ» с автомобильной ручкой на дверце. Всё работало многими десятилетиями, поэтому при перемене жизни в проводах, покупался внешний трансформатор. Кстати, не так и дёшево — купленный в 1971 году стоил 5 рублей 80 копеек.

Размышляя об этом, уже забытом, переходе можно многое понять не только в советской истории, но и в истории человечества. Например, это отсылка к дизайну жилых помещений: я помню витую пару, то есть два перекрученных провода, державшихся на стене при помощи крохотных фарфоровых изоляторов. Были эти провода покрыты резиновой изоляцией в матерчатой оплётке. Тогда скрытая внутри стен проводка казалась чудом.

В какое-то время в разных районах Москвы было разное напряжение, и человек, забывшись, ввинчивал лампу старого образца в патрон, и она заливала комнату безжалостным светом операционной. Если, конечно, скоро не перегорала, а то и не лопалась, обсыпая гражданина мелким стеклянным мусором.

В новых приборах уже были предусмотрены внутренние трансформаторы — особенно в тех, что делали на экспорт. Там около ручки переключения можно было обнаружить экзотические цифры 110. С постоянно работающей техникой проблем было меньше, но то, что доставалось с антресолей раз в год, находилось в зоне риска. Ёлочные гирлянды горели первыми. Унылый Дед Мороз с лампочкой внутри начинал плавится и кособочиться, как тающая свеча. Старая электробритва, на которой забыли передвинуть шпенёк на 220 вольт, умирала в командировке.

Тогда, в середине шестидесятых годов прошлого века, напряжение стали увеличивать, чтобы сократить расход материалов на провода. Инженеры знали о том, что при той же мощности сила тока при увеличении напряжения уменьшается, значит можно уменьшить и сечение провода.

Переход с одного напряжения на другое можно сравнить с переменой левостороннего движения на правостороннее в некоторых странах и заменой систем измерения на метрическую. Дело это выгодное, но хлопотливое и дорогое. Проблема не только в технических затратах, но и в перемене привычек. А привычки — именно то, что образует нашу жизнь. В СССР было два главных города, и основные перемены происходили именно там. А в каком-то не очень далёком селе из электроприборов была только лампочка. Но и сейчас на дачах и в деревнях можно обнаружить маловольтное наследие: сосланные на природу те самые вечные холодильники и радиолы, работающие через понижающие трансформаторы. Старые телевизоры, которые породили забытое теперь выражение «голубой экран», часто имели сзади переходники на четыре или пять типов напряжений от 110 до 240 и несколько комплектов предохранителей, похожих на ампулы, вставлявшиеся в специальные пазы, прикрытые щёчками.

У американцев, кажется, до сих пор работает стандарт 110 вольт, из которого при наличии двух цепей можно в каждом доме получить трёхфазные 208. (Кстати, и шаг 127-220-380 — примерно на квадратный корень из трёх — связан с напряжением между фазами и нулём в сети на 380 вольт). Приборов в каждом заокеанском доме было куда больше, чем в советском, и, может, поэтому организованная манипуляция стандартами в Америке оказалась невозможной.

Напряжение часто связывали с человеком, вернее, его телом. Человек вообще есть мера вещей, что известно со времени Протагора. А техника безопасности учит нас, что опасным напряжением является 24 вольта (Обиходна фраза о том, что убивает не напряжение, а сила тока, с ним связанная). В какой-то момент, при силе тока от 0,5-1, 5 мА возникает судорога, не позволяющая разжать руку и выпустить проводник. Смертельным считается ток 0,1A при напряжении 60В. Впрочем, я знавал одного военнослужащего, который пробовал напряжение, чтобы узнать, 127 там или 220 своими пальцами, и не находил в том ничего необычного. Рассказывали, правда, что потом он так обнаружил в какой-то сети 380 и это немного поколебало его метод.

Стандарты, впрочем, дело очень странное. Уместно вспомнить исторический анекдот (его рассказывают по-разному). Императрица (император, неважно) видит солдата, стоящего в карауле у пустого места. Он не может объяснить назначения своей службы, как, впрочем, и его начальство. После долгих расспросов оказывается, что в этом месте был удивительной красоты розовый куст (ботанический род красоты тоже неважен), и прежний император велел поставить там часового, чтобы розы не оборвали. И с тех пор караул сменяется, хотя исчез и сам куст да и император истлел в могиле. Приказ не отменён, а привычка, как было уже сказано, основа нашего мира.

Так и цифры, окружающие нас: они все следствие инженерного удобства прежних времён. Про появление 127 и 220 есть несколько версий. Говорят, начиная электрификацию, Эдисон определил напряжение в 100 вольт, а учитывая потери в проводах — 110, потому что это напряжение было оптимально для ламп с угольной нитью. Когда появились лампы нового типа, они смогли работать при вдвое большем напряжении, и уже в Европе напряжение повысили. Точно то же произошло и с частотой переменного тока — при частоте меньшей 50 герц плохо работали дуговые печи, а при больше 60 — возникали проблемы с асинхронными двигателями. Чем больше частота — тем лучше работают лампы накаливания, оттого Вестингауз выбрал 60 Гц, а Siemens — 50 Гц. Спорщики, впрочем, отвечают, что у них есть сведения о том, что стандарт напряжения появился раньше ламп.

Так или иначе поступь цивилизации мерная, неотвратимая, как шаги Командора. Она довольно сурово обходится с человеческим выбором. Обыватель поднимает руки и сдаётся, ему не хочется совершать ошибок. Скоро вымрут те, кто помнят запах горелой изоляции и выбитые пробки, но бытовой ужас останется. Лучше передать власть над бытом кому-то другому. Умный Дом будет сам регулировать напряжение в каждой своей розетке, а, может, и прочую нашу жизнь. Ничего в этом будущем не спалишь, не пережжёшь. Электричество, каким бы способом оно ни было получено, вытеснит из домов газ и прочее топливо. Вопрос только в том, как произойдёт трансформация привычек — иногда они следуют за технологией, а иногда технология потворствует привычке.

Ясно одно — к трансформаторам моего детства, притаившимся около плинтуса, как опасный зверь Ушибательног, человечество не вернётся никогда.

Скоро загадочные буквы «Е» и «Ш», оставшиеся на поверхности земли, окончательно съест ржа, а в музее перепутают таблички между роботом трансформером и трансформатором.