Хайнляйн С. Встречи по средам, или тётя Гульда говорит: «Бежим!» / Пер. с нем. А. Горбовой; ил. А. Куль. — М.: Самокат, 2019. — 192 с.: ил. — (Лучшая новая книжка)

Однажды он приходит, и всё, что было прежде, становится другим. Как будто это ангел из фильма Вима Вендерса. Как будто грозный рыцарь с готическим мечом. Хотя на самом деле — всего один момент. Сверкающий, как меч. И тихий, точно выдох. Огромный и короткий. Решающий момент... Пока ты ходишь в школу, пока ещё растёшь — всё думаешь: «Когда же? Когда же он придёт?». Как будто жизнь похожа на тот пирог, что ждёт — вот кто-нибудь придёт, разрежет и возьмёт, попробует и скажет: «О, Боже, как же вкусно!». А может, и не скажет... Заявит: «Слишком сладко!», «Добавить бы изюму», «Какой-то странный запах», «Внутри не пропеклось»... Проблема с этой жизнью и с этим пирогом таится только в том, что вкус их — неизвестен. Нельзя судить по виду, по запаху, размерам и даже по рассказам, по отзывам других — они всего не скажут, а ты ведь хочешь «всё». На цыпочках, тихонько, стараясь не дышать, ты тайно пробираешься на кухню и рыщешь в холодильнике, в буфете и на полках, пока — ну, наконец-то! — пирог ни обнаружится в шкафу. И глядя на него, ты думаешь: «Ну, вот. Сейчас — уже пора. Теперь момент настал», — и робко тянешь руку, едва касаясь пальцем, но вдруг — какой-то звук. Идут, они идут! Ты слышишь голоса, ты слышишь их шаги. Родители так близко — буквально в паре метров! Однако... в то же время... так явно и так странно, так грустно, нереально, ужасно далеко! Об этом расстоянии и будет та история, читать которую без ангелов и рыцарей, взирающих с укором с картинок на стене, — как будто бы труднее, чем если вместе с ними — фантомными друзьями, такими же бесстрашными, отважными и дерзкими бойцами, какими Сара с тётей Гульдой в конце концов решили стать.

«Особенные люди» похожи на детей: ужасно любят сладкое и мягкие подушки, беседуют с деревьями, камнями и жуками, заводят разговоры с прохожими на улице, играют в домино, в «вопросы и ответы», танцуют на столе, боятся грома, молний, когда вдруг гаснет свет, когда на них кричат — особенно без повода, из вредности. Со зла, и полностью зависят от взрослых и «нормальных», которые за них, пыхтя и чертыхаясь, несут весь груз решений и эту неудобную, неловкую и стыдную, почти невыносимую, ужасно тягостную ношу заботы и любви. Хотя так думать, говорить, так чувствовать, наверное, нельзя — неправильно... бездушно... жестоко... некрасиво! А если мысли сами идут тебе на ум: проносятся, как кадры какого-нибудь фильма, который ты послушно смотришь, включив любимый телевизор? «Мы сами выбираем, что нам думать», — однажды замечает тётя Гульда, едва ли ведая о том, какой удар она вот в этот самый миг наносит по идее, которую разумные, здоровые, ответственные люди, живущие вокруг, всецело разделяют. Идея эта так тверда, так несомненна и стара, что даже не нуждается в защите: у тёти Гульды есть проблемы — проблемы с головой, она... не то чтобы безумна — скорее, не вполне нормальна, и за себя не отвечает. Ну, всё равно что маленькая девочка, забравшаяся в тело взрослой женщины, которой жутко нравятся фарфоровые куколки, стеклянные зверушки и розовые платья с оборками в цветочек! И лишь другая девочка — нахмуренная Сара, её подруга и племянница, уверена в обратном. Да только разве это, ну вы же понимаете, вообще хоть что-то значит? Ведь Сара, как и Гульда, — бесправное создание, чьё мнение, естественно, не важно: оно не принимается в расчёт, когда решается вопрос о переезде тёти Гульды из дома, где она давным-давно так счастливо живёт, в «чудесную», «зелёную», чужую и далёкую, тоскливую деревню.

И вот теперь вам кажется, что Сарины родители достойны осуждения: они, конечно, подлые и грубые мерзавцы! Ну, ладно... хорошо — возможно, не «мерзавцы», а просто... просто глупые, «противные» и злые... А может быть, они всего лишь «ненормальные», ну, то есть... сумасшедшие? Как Гульда и другие, которые, напротив, в отличие от них, являются «нормальными» людьми? Решать, похоже, вам придётся всю дорогу — всю эту длинную и странную, беспечную, забавную, безумную и нервную, счастливую и тайную дорогу, задуманную так, чтоб стать Историей. Историей взросления. Историей сомнений и открытий. Историей, воспетой трубадурами и посвящённой рыцарям, сражавшимся за призраков свободы, за ангелов заботы и любви.

Признания людей похожи на сокровища

Заботиться о ком-то порой довольно страшно, довольно непривычно, довольно-таки трудно. Но если вы ужасно, ужасно сильно любите: её или его, того, о ком заботитесь, — то это так приятно, так здорово, так радостно... Как ехать вместе в поезде и пить горячий кофе, болтать о чём-то милом, не думая о том, куда же едет поезд, поскольку в этом деле куда важнее то, что он вот просто едет, а вы сидите рядом и смотрите в окно. Обычно, правда, взрослые заботятся о детях, а тут — наоборот: ведь это же, вообще-то, была идея Сары — сбежать вдвоём из города, «чтоб мама поняла», как сильно заблуждалась, решая «всё» за них, и там, на новом месте, где их никто не ждал, она, не тётя Гульда, старалась не расплакаться, как маленькая девочка, а выстоять и справиться, спастись от поражения, как рыцарь на коне. Вот почему вопрос о том, кто в данных обстоятельствах взрослее, как и вопрос о том, кто более «нормален», скорей всего, повиснет, как облачко из комиксов, над головами всех причастных. И что бы вы ни думали о Сариных родителях, в одном, по крайней мере, не стоит сомневаться: они не лгут и не лукавят — они честны, они и впрямь считают, что поступали так, а не иначе, чтоб только сделать лучше — для тёти Гульды, для себя, а главное — для Сары, привязанность которой к своей тёте «действительно» внушает опасения, ведь это, право, «как-то ненормально» — дружить с такой... с такой вот... тётей.

Мы любим сурикатов — особенно в рекламе, ленивцев из мультфильма, где главными героями, конечно, были звери, мы любим отношения, в которых служим цели. Причины неизбежны. Но как любить того, кто выглядит нелепо и вечно повторяет, что «летом — хорошо, зимой — гораздо хуже, но тоже ничего», кто медленно читает и каждый день с упорством методиста приделывает к вешалкам крючки? Наверно, это нелегко... Наверно, можно даже постараться на время превратиться в маму Сары, которой старшая сестра изрядно сократила возраст детства и для которой тётя Гульда всегда была обузой. Нельзя любить обузу... Но если постараться, собраться и припомнить, за что нас любят близкие, за что бы мы хотели, чтоб нас они любили, то высветятся странные дела. Ведь мы бы так хотели — ей-богу, так хотели! — чтоб нас любили просто так. За то, что мы такие. Такие вот, как есть. Смешные и наивные, ленивые и быстрые, ранимые и дерзкие, высокие и низкие, с причудами и без. Быть может, тётя Гульда об этом же мечтала? И Сара — вместе с ней. А Сильвия Хайнляйн нарочно их «связала», чтоб Сарины родители, а также... также мы — узнали эту истину, себя самих и тех, кто выбрал путь к себе, решившись на отчаянный побег.

Признания людей похожи на сокровища, которые зарыты под песком. Вот продавщица в магазине сказала Саре: «Я коплю. Когда я накоплю достаточно, поеду в Африку, в саванну, и всё увижу наконец. Слонов и львов. Увижу бегемотов. Увижу грифов, крокодилов и газелей». А мальчик в поезде, услышав их рассказ, серьёзно произнёс: «Я думаю, что вы действительно крутые». А тётя Гульда заявила, что тоже, как и Сара, ужасно любит помогать, поэтому работа медсестры могла бы стать её призванием. А Ильза, медсестра, заметила, качая головой: «Вообще-то, это очень смелый и правильный поступок. И в то же время он, конечно, абсолютно безрассудный и неправильный». А Сара всех их слушала, пытаясь разобраться, сложить слова в картинку, понять, что делать дальше, кем быть и как ей жить. Ещё вчера она ходила в детский сад и пела себе песенки, и прыгала по кочкам, по рыжим плиткам мостовой, по зебре, нарисованной каким-то шутником на серой скучной трассе, и радовалась мыслям, летающим над детской головой, как бабочки над грядками с капустой. Теперь она не прыгает — теперь она бежит, и всё не так спокойно, уютно, хорошо, как было на картинке, висящей на стене, где рыцарь очень ловко прижал ногой дракона к коричневой земле. Но, может, так и надо? Чтоб стать самой собой — решительной и храброй, и сильной, и большой, отзывчивой и верной — такой вот, как в историях, которые им с тётей так нравится читать, устроившись в кровати с подушками и чаем.