18+
02.04.2020 Тексты / Рецензии

​Как собака

Текст: Вера Бройде

Обложка предоставлена ИД «Поляндрия»

О двух сердитых подростках, эпилепсии и белой собачьей душе — Вера Бройде обозреватель Rara Avis.

Вольтц А. Аляска / Пер. с нидерл.: И. Лейк; илл.: Н. Рукавишникова. — СПб.: Поляндрия Принт, 2020. — 200 с.

Белоснежный ретривер, с чёрным бархатным носом и большими глазами цвета той нескончаемой ночи, что спасала от смерти прекрасную Шахерезаду, подбирается к вам на мохнатых негнущихся лапах, свесив голову набок и тихонько скуля. Дышит шумно и так тяжело, будто что-то такое случилось, что случиться никак не должно. Смотрит так, будто знает о чём-то, и пытается это сказать — понимая, конечно, что нам будет трудно понять: потому что мы люди и мы не умеем себя, как они, отдавать — без остатка, без глупых раздумий, безнадёжно, влюблённо, беспечно... Хотя вряд ли собака вот именно это имеет в виду: ей не свойственно думать о нас, как о тех, кто находится ниже, кто слабее, ничтожнее, хуже. Ей не важно, что мы так считаем, глядя сверху, как царь Шахрияр. Она просто идёт нам навстречу, чтобы ткнуться в ладонь своим носом, чтобы нежно лизнуть наши пальцы, чтобы мы не грустили, не злились, чтобы мы не боялись того, что пугает кого-то ещё... Потому что, скорее всего, у кого-то ещё: у него, у неё, у такого, как мы, — просто нет половины, нет существенной части, нет единственной в мире собаки. Может быть, вот об этом она нам и хочет сказать, глядя так, как умеют одни лишь собаки, видя в нас что-то важное, доброе, лучшее. Что-то, скрытое от остальных... Это тайна, конечно. И никто из людей — знатоков, докторов и учёных — разгадать её так и не смог.

Иллюстрация из книги Анны Вольтц «Аляска»


Почему у собак получается то, что не в силах почувствовать мы? Как они умудряются считывать наши сигналы? Как — в отличие от аппаратов, от новейших приборов, от умных машин — они ловят те странные радиоволны, посылаемые людьми, вроде Свена из 5-ого «Б»? Три минуты назад он казался таким же, как все: просто мальчиком с чёлкой, упавшей на лоб, пока он размышляет над фразой в диктанте. А потом, ни с того ни с сего, этот мальчик вдруг падает на пол, точно он и не мальчик, а просто бревно, и таращит глаза, то ли гавкая, то ли смеясь. И все с ужасом смотрят, как он две минуты и сорок секунд бьётся в этом «постыдном» припадке, со слюной на губах и размазанной кровью на синей футболке... Эпилепсия выглядит страшно: точно сцена из жуткого фильма, где кого-то пытают под лампой во тьме, и нельзя прекратить эти пытки, или выключить звук, или взять и разбить сам экран. Эпилепсия так беспощадна. Она всех загоняет в тупик: и больного, и тех, кто вокруг. Только некоторые собаки остаются как будто на связи: может быть, они чуют припадок, ну, как если бы тот был рагу? Вероятно, они обладают... Обладают... Они обладают... Здесь бы вставить особое слово — оно тут так и просится, правда? И тогда бы, пожалуй, всё сразу же стало понятно, как в задаче с двумя неизвестными, где решение прячется в слове. И потом мы бы смело сказали, что оно, это самое слово, Анна Вольтц «отыскала» в романе, где все главы «написаны» Свеном и его одноклассницей Паркер: то есть теми двумя «неизвестными», что не в силах поставить знак равенства между собой, потому что «тупая зверюга», которая служит для мальчика поводырём, ещё в прошлом учебном году — до того, как в семье разразилось несчастье, — была «частью команды» для Паркер, её белой душой, её другом, её «шерстяной» половинкой... Но поскольку, как было замечено, книгу пишет не Вольтц, а они — двое бледных, сердитых детей, что попали в беду и остались одни, что не верят теперь ни в людей, ни в наивные старые сказки, где добро торжествует над злом, а случайность является признаком кары, что порой ненавидят весь мир и к своим невеликим годам уже зверски устали сражаться с беспричинно жестокой судьбой, — это просто... ну, просто неправильно... совершенно неправильно ждать того самого мудрого слова.

Иллюстрация из книги Анны Вольтц «Аляска»


В конце концов, оно должно остаться тайной, которую всю жизнь стараешься открыть, — иначе в ней исчезнет смысл, который там обязан быть... Который ты в тринадцать лет обычно ищешь с той же страстью, с какой собака ищет след... Который в том порой как раз и состоит, чтобы идти вперёд, искать, переступая через страх, что жизнь закончится вот так, любуясь солнцем и росой, застрявшей в зелени листвы, вдыхая запахи, как пёс, прислушиваясь к звукам, мелодиям, словам, заглядывая в те, и в те, и в те углы, чтобы попробовать, почувствовать, узнать... По крайней мере, так ведёт себя собака, «вселенную» которой, ругаясь то и дело, обманывая, злясь, вздыхая, улыбаясь, а иногда смеясь, герои Анны Вольтц друг другу открывают, как будто это Марс. Как будто их Аляска — живое доказательство того, что даже там, что даже здесь: везде, где трудно, очень страшно, где больно, где опасно, — на самом деле можно... не просто быть, но быть счастливым. Счастливым, как она. Собака, чья история становится каркасом, вокруг которого голландская писательница выстраивает книгу про взросление и столкновение миров, про страх и угнетённость, принятие себя и вовлечённость в жизнь, где многое, казавшееся чёрным, вообще-то, может оказаться тёмно-красным, пятнистым или нежно-золотым. Конечно, это трудно — увидеть всё таким: не то чтобы хорошим, не то чтобы плохим, а именно цветным — совсем-совсем другим и совершенно новым. Но если попытаться, то, вероятно, можно научиться — по правилам Аляски — порою быть собакой: такой же, как она, по-марсиански честной, надёжной и отважной, готовой поддержать, помочь и защитить, понять, простить, спасти.

Другие материалы автора

Вера Бройде

​О чём говорят хомячки

Вера Бройде

​Вибрации любви

Вера Бройде

​Две веры

Вера Бройде

​Игра вслепую