Ежедневный праздник прибытия
Текст: Сергей Морозов
Обложка предоставлена издательством «Фантом Пресс»
О семье и миграции в романе Энн Тайлер рассказывает литературный критик Сергей Морозов.
Тайлер Э. Удочеряя Америку. / Пер. с англ. Л. Сумм. — М.: Фантом Пресс, 2018. — 352 с.
Ну вот, еще один роман о мигрантах.
C таким настроением берешься за книгу. Тема довольно популярная в последние годы в американской литературе. Не пишет только ленивый. Вот и Тайлер, видать, оскоромилась этим романом. Решила оседлать волну. Не отрываться от писательского коллектива.
Но не все так просто. Во-первых, потому что «Удочеряя Америку» не выходит за рамки традиционной для Тайлер проблематики (семья, семья и еще раз семья). А во-вторых, у автора есть свой нетривиальный подход к теме новоприбывших.
Мы уже привыкли к тому, что в романах подобного рода нам рассказывают о тяжелой мигрантской доле и мучительных поисках идентичности. Позади — жестокая родина, впереди — неприветливая чужбина. А мигранты, люди с золотым сердцем и руками — бедные затюканные беженцы, безъязыкие граждане второго сорта, чистят туалеты, подметают улицы, торгуют шаурмой с мыслью о лучшей доле. Конечно, бывает и светлая сторона — свой уголок в Америке, населенный сородичами. Добрая восточная бабушка, дед-чудак, незадачливый папа, заполошенная мама, прогрессивный брат, забитая сестра. Читателя норовят ошеломить экзотикой, бытовой культурой народов Африки и Азии, и вообще убедить, что пронаехавшие, в общем, довольно милые люди, которые прибыли не резать всех подряд, а строить светлую американскую мечту.
Так вот, в романе Тайлер ничего подобного нет. Жалобная мигрантская песнь и орнаменты иранской этнографии сведены к минимуму.
Вспомнит Мариам, бабушка, как плохо жилось при шахе (слежка, слова свободно не вымолвишь) в одном месте. Всплакнет, как хорошо было девочкой, когда рано поутру зовут с минарета на молитву — в другом. И хватит. Вся остальная экзотика — вот она, на обеденном столе (пахлава, лаваш, курица с миндалем и апельсиновыми корочками).
Начало жизни в новой стране триумфальное, радостное — шарики воздушные, и родители, которые ждут своих приемных дочурок, летящих из далекой незнакомой Кореи. День их прибытия превращается в праздник — и для тех, кто приехал, и для тех, кто встречает.
С идентичностью тоже все в порядке. И у малюток, прибывших из Сеула: «Джин-Хо не собиралась в Корею. Ей не нравилась корейская еда». И у Язданов: «Он никогда не бывал в Иране. В тот единственный раз, когда Мириам ездила туда после его рождения, Сами был уже взрослый, женатый, работал в „Пикок хоумс“ и утверждал, что не может отлучиться. На самом деле он просто не интересовался этим... Теперь уж он никогда и не съездит, уж во всяком случае не с ней, потому что и Мариам после той последней поездки решила больше не возвращаться. Не в запретах и ограничениях дело, хоть и приходилось кутаться в длинный черный плащ, словно на похоронах, повязывать на голову уродующий платок, — хуже отсутствие столь многих, кого она любила».
Тайлер, в отличие от своих коллег, берет тему миграции широко и глубоко, почти в философском духе, обращая внимание на то, что, как правило, ускользает от нашего внимания.
Если хорошенько задуматься, все мы — мигранты. Рождение и смерть, смена работы, дружба, и, конечно же, семья — тоже своего рода переезд в иную страну, врастание в новую культуру, освоение неизведанной территории. Перелет из Ирана в Америку — лишь верхушка айсберга, то, что бросается в глаза.
И конечно, из всех этих родственных видов миграций Тайлер наиболее интересны переклички и пересечения, возникающие между обществом и семьей. Их отождествление — мысль не новая. «Общество — расширенная семья». Но останавливаясь на этой формулировке, обычно не вдаются в тонкости возникающих аналогий. Тайлер же, напротив, они-то и интересны.
В своем романе она рассматривает историю адаптации к чужой культуре сквозь призму мысли семейной. Живет большая дружная семья-нация, со своими традициями и правилами, и тут вдруг, откуда не возьмись, возникает новое лицо. Начинается взаимная притирка друг к другу со всеми вытекающими из этого коллизиями, спорами и обидами, взаимными знаками признательности и уважения.
Семья Дональдсонов, Бетси и Брэд, — полномочные представители Америки, окончательно удостоверяющие принадлежность к ней прибывших больше трех десятков лет назад Язданов.
Семейный подход позволяет Тайлер решить и вопрос прошлого, в котором корень бед всей миграционной политики
Но раз речь идет о семье, то здесь всплывают две классические темы, о которые обычно разбивается мигрантская проза. Прежде всего, это вопрос о прошлом, о том, что было «до». А еще проблема внутреннего ощущения свойскости, полноправности членства.
Тайлер и здесь остается оригинальной, и в то же время верной своим идеям.
В романе «Обед в ресторане «Тоска по дому», она подводила читателя к мысли о том, что неполнота, незавершенность, неустроенность отношений — обязательный атрибут совместной жизни. Это пространство роста. Маленький Люк, сбежавший от мамы с папой к дяде и бабушке, из того романа отправлялся в мини-путешествие по Америке в поисках идеальной семьи и убеждался в том, что таковой не существует. В «Удочеряя Америку» это представление, кажется, сохраняется. Сомнение в принадлежности к семейству-нации, вечный вопрос «американец ли я?», можно воспринимать как один из признаков разделяемой индивидом общей идентичности, так и показатель осознания своей непохожести, индивидуальности. Ты всегда будешь частью. Ты никогда не вольешься полностью, не растворишься до конца, потому что это было бы противно человеческой природе. Поэтому само вопрошание естественно. Быть кем-то, принадлежать к чему-то — предполагает приложение усилий. Права Мариам, когда замечает: «Можно подумать, кого-то можно вот так взять и запросто американизировать». Но верно и другое. Нельзя стать отцом, дочерью или американцем раз и навсегда. Каждый день тебе нужно подтверждать свой статус, еще и потому, что ты каждый день куда-то снова прибываешь (а к тебе прибывают другие): новые знакомые, новые отношения.
Семейный подход позволяет Тайлер решить и вопрос прошлого, в котором корень бед всей миграционной политики. Многими замечено: мигранты едут в другие страны, прельстившись западными ценностями, а оказавшись там, стремятся завести свой быт на старый лад. В итоге оказываются большими иранцами, китайцами, нигерийцами, чем те, кто остался на родине.
Между тем в нормальной семье не существует никакого прошлого, никакого «до семьи», никакой запасной исконной территории, на которую можно отступить. «Какая разница, какое у меня было детство? Существенно то, какими мы стали в итоге, теперь, когда от нас остались только сущность и опивки», — говорит Дэйв в конце романа Мариам.
Любовь проводит границу между тем, что потеряло значимость и тем, что актуально сейчас. Семейная жизнь подобна эмиграции. Начинается совершенно другая история. Что было до этого, не имеет никакого значения. Общее прошлое необязательно. Да его почти никогда и не бывает. Ты либо входишь в семью, либо нет. Оказавшись в Америке, ты или становишься американцем, или пакуешь чемоданы как Ифемелу в романе Чимаманды Нгози Адичи «Американха». Если сердце твое осталось в прошлом, если есть что-то такое, с чем ты не утратил связи, надо возвращаться туда. Там твой дом и семья.
Впрочем, людям свойственно цепляться за прошлое, за отжившие представления. Они как соска-пустышка, придающая тебе уверенность. Поэтому глава о Великом прощании с соской, которое Дональдсоны устраивают для своей второй приемной дочери Шу-Мэй, вставлена не только ради смеха и забавы. За пустышку, привычный образ мышления держится не только маленькая китайская девочка, но и Бетси с ее вечными заморочками насчет натурального питания и корейской идентичности Джин-Хо, Дэйв (тоска по умершей жене и стереотипы относительно Мариам). Да и рассудительность Мариам, ее позиция вечного наблюдателя — та же соска, с которой она боится расстаться.
Мариам вообще, несмотря на всю привлекательность образа трезвомыслящей бабушки, следует включить в ряд тайлеровских антигероев. Она, как и Морган («Морган ускользает»), Бек Тулл («Обед в ресторане «Тоска по дому»), Мэйкон Лири («Случайный турист») норовит встать по ту сторону реальности, не растратить себя на пустое.
А из пустого, как ни странно, и состоит полноценная жизнь (которой, кстати говоря, счастливо живут неприметные герои «Удочеряя Америку» — Зиба и Сами, Брэд Дональдсон).
Собственно поэтому, «Удочеряя Америку», в отличие от других романов Тайлер, вещь в какой-то степени безыдейная. Если в предыдущих романах вроде «Уроков дыхания» или «Морган ускользает» была некая концепция, четко обозначенная гипотеза, которую она проверяла на своих героях, то здесь нет ничего подобного. «Удочеряя Америку» — хроника событий, летопись «благословенной упорядоченности повседневной рутины».
Каждый день несет новые сложности и проблемы. Но при этом все само собой как-то устаканивается и образуется. Ход жизни, бег времени — сглаживает все проблемы и противоречия, все приводит в порядок и состояние равновесия.
Все должно идти само собой. Не надо напрягаться, не стоит пришпоривать события, стараться, пыжиться. Ты здесь. Просто держись рядом, сгребай опавшие листья. Мы же семья.