Другим путем
Текст: Сергей Морозов
Обложка предоставлена Издательством Ивана Лимбаха
Литературный критик Сергей Морозов о биографии публициста Ежи Гедройца как энциклопедии польской жизни XX века.
Гроховская М. Ежи Гедройц: К Польше своей мечты. / Пер. с польск. И. Белова, И. Адельгейм, М. Крисань. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2017. — 808 с.
Разговоры об особом пути в последние годы у нас сопровождаются скептической усмешкой. Все идут в ногу, одна Россия не в ногу. В противовес аргументам особого пути звучит знакомая риторика столбовой дороги человечества. По сути же предложение поблуждать в двух соснах — консерватизм или либерализм? Сделать выбор: как идти к обрыву сподручнее? С кем шагать к нему по просторам веселее — с клерикалами и националистами, или антикоммунистами и либералами?
«Мы пойдем другим путем!» Апокрифическая фраза, связанная с Лениным, ведет в тупик стереотипов. Другой путь не желателен. Это всегда ошибка, заблуждение. Нам иных дорог не надо, мы предпочитаем ходить по кругу.
«К Польше своей мечты» открывается взглядом из окна на итоги двадцатилетней свободы. Во многом вид напоминает наш, российский (все-таки есть у славян нечто общее): «Вот редут „защитников“ креста и всего польского, поставленный прямо напротив дворца президента. Раз в месяц, с наступлением сумерек, они направляются от стен кафедрального собора к дворцу. Торчащие пики флагов. Над головами — иногда — горящие факелы. Гедройц видел такие в 1930 годы прошлого века в руках фашистских активистов. <...> Какую „Колонку редактора“ он написал бы нынче, услышав молитву об изгнании бесов, обращенную к первым лицам страны, священником, перепутавшим крест с дубиной? Что он чувствовал бы, увидев эмблемы наследников довоенных ультраправых <...>? Воспитанный в духе идей Станислава Бжозовского, его союзник в сведении счетов с эндецким национализмом, он, возможно, вспомнил бы сейчас название одной из работ философа — „Зараза всея Польши“. <...> Идут глашатаи верховенства закона Божьего над людским; защитники „жизни“ и защитники светского государства; сторонники цензуры в искусстве и борцы за его свободу; исследователи чужой совести и вольнодумцы; фундаменталисты и атеисты; <...> антисемиты и филосемиты; строители католического государства польского народа; аморальные моралисты; поклонники божка либерализма и банкроты левого движения; инженеры человеческих душ, герои пропаганды и прослушки; <...> рыцари Иисуса и воины рынка; феминистки и матери польки с четками, хоругвями, иконами, транспарантами; на одном из них надпись: „Возмездие за грех содомии в Польше. Вера, традиция, собственность“. В самом конце со свистом несется группа велосипедистов и роллеров под названием „Варшавская критическая масса“. <...> Он смотрел бы на страну, расколотую польско-польской войной. Как снова сделать ее единой?»
Рамки традиционного биографического повествования слишком узки для личности Гедройца
Книга Гроховской в общем-то и рассказывает о том, как стала возможна такая разделенная Польша. Судьба страны тесно переплетена с индивидуальной историей. Рамки традиционного биографического повествования слишком узки для личности Гедройца. Книга о нем не может не быть одновременно историей всего польского общества. «Я свою жизнь загубил. Все, что я сделал — ценой личной жизни». Журнал «Культура», выходивший более полувека в эмиграции, стал личной жизнью Гедройца, свободная Польша — главным смыслом всей деятельности. И то, что она оказалась далека от идеала, в какой-то мере отражение его ошибок и заблуждений, показатель того, что его голос так и не прозвучал в полную мощь, не был услышан. «Гедройца не понимали как при жизни, так и после смерти». Почему? Слишком уж прочна мазохистская привычка то наступать на грабли либерализма, то натыкаться на вилы консерватизма.
Знакомясь с биографией Ежи Гедройца, историей его журнала, понимаешь, насколько разнообразным может быть третий путь, от которого нас постоянно отговаривают, насколько велико количество альтернатив, способных служить интересам своей страны.
«К Польше своей мечты» — не просто еще одно описание жизни замечательного человека. Перед читателем подробный рассказ о поиске общественного идеала и борьбе за возможность осуществить его на практике. История ненасильственного сопротивления, основанного на идеалах высокого гуманизма, человечной государственности — убеждений, пронесенных сквозь годы. Рассказ о «мягкой силе», как примере эффективного сопротивления тоталитаризму, о том, что ее приверженцы оказались, в конечном счете, более дальновидны, чем многие из тех, кто шел напролом. В то же время это трагическая история несвершившихся благих порывов.
«К новой Польше» выстроена как галерея портретов деятелей польской литературы, искусства, мыслителей, таких как Чеслав Милош, Витольд Гомбрович, Густав Герлинг-Грудзиньский (его сборник «Неаполитанская летопись», кстати, вышел одновременно с книгой Гроховской), Юлиуш Мерошевский, Ежи Стемповский, Константы Еленьский, Юзеф Чапский, которые в разные годы сотрудничали с «Культурой». Повествование о каждом из них составляет отдельную яркую главу в книге. Мечущийся Милош, непримиримый Герлинг-Грудзиньский, упорный Адам Михник и многие другие — все они, ставшие героями книги Гроховской, помогают лучше понять самого Гедройца, его позицию.
«А кто этот Гедройц?»
У него была непростая биография, в которой отразился весь «век-волкодав». Мальчик из Минска, чьим городом детства, по его собственному признанию, была Москва, посетил Петроград в роковые для Российской империи месяцы 1917 года. Однако досматривать революцию не остался, уехал сперва обратно в родной Минск, а затем в Польшу. Человек, напитавшийся духом предвоенных идейных дискуссий, прошедший Вторую мировую войну, а затем, после прихода коммунистов, ставший вечным эмигрантом, редактором авторитетного журнала, польским Герценом. В общем, жизнь его была богата впечатлениями. В то же время, по замечанию Малгожаты Шпаковской, «Ежи Гедройц — человек, который в определенном смысле избежал опыта XX века, то есть не прошел ни через лагеря, ни через оккупацию, ни через подполье». Со стороны это смотрится громадным минусом — «диванный генерал», не знающий реалий стратег политической публицистики. Однако в недостатке этого болезненного опыта, отравляющего разум эмоциями, и кроется секрет здравости и взвешенности его взглядов, далеких от столь привычных нам крайностей.
Гедройц поразительно гибок и прагматичен. У него не было предубеждений, поэтому он с легкостью шел на сотрудничество с левыми и католиками, искал союзников среди польских мигрантов и свободомыслящей интеллигенции в коммунистической Польше. Рабочие и творческая элита, молодежь и убеленная сединами профессура — все они могли, с его точки зрения, быть полезны.
Открытость, способность даже к временному союзу с любой демократически настроенной группой, ориентирующейся на будущее, а не на прошлое, избавленной от имперских притязаний и архаичных националистических стереотипов сообщает живость его журналу на протяжении долгих лет.
Люди другого пути отличаются от пустых фрондеров наличием более-менее четкого идеала
Но главная черта людей «другого пути», к которым, несомненно, принадлежал и Гедройц, — приверженность философии дела, фанатичная вера в то, что из искры обязательно возгорится пламя. Надо что-то делать, пусть это выглядит глупо и нелепо, пусть к этому мало кто прислушивается, и почти никто не поддерживает. «Нужно делать свое дело <...> вопреки польской традиции, которая велит заклевывать тех, кто активен и независим». «Хватит болтовни». «Главный принцип — делать то, что только возможно в данную минуту. <...> Если даже не удастся повлиять на ход событий, мы сможем заставить людей думать».
«И нужно иметь смелость говорить неудобную правду».
Люди другого пути отличаются от пустых фрондеров наличием более-менее четкого идеала. Он позволяет избежать перегибов национализма и антикоммунизма, концентрации энергии ненависти. «С охотой на ведьм надо кончать, она отравляет общество», — говорил Гедройц. «Другой путь» — не столько идеология отрицания, сколько программа созидания. В этом смысле интересна позиция Гедройца по отношению к России, культуру которой он ценил и уважал. Главная беда России — искусственно раздутые имперские амбиции. Читая книгу Гроховской, начинаешь понимать причины нынешних непростых российско-польских отношений. Все дело в исторической памяти обоих народов, один из которых испытывает фантомные имперские боли, а второй не в состоянии преодолеть старые обиды. Понимаешь причины событий 1956 и 1980 годов, порожденных не только антикоммунизмом, но и элементарным желанием поляков определять жизнь своей страны без указок Старшего брата. Они жаждали своего пути к народной демократии, а не клонирования советской системы.
Книга Магдалены Гроховской способна, с одной стороны, заменить целую полку работ по политической истории и истории культуры Польши, с другой, напротив, спровоцировать на собирание такой полки. Читая ее, открываешь мир польской культуры, литературы, мысли, дотоле хорошо знакомый лишь знатокам и узкому кругу любителей. Это настоящая энциклопедия польской жизни XX века.
Но главное в ней сегодня для российского читателя все же не это. Биография Ежи Гедройца — книга особенно актуальная для России в нынешней общественно-политической ситуации. Его жизнь, его идеи — пример взвешенной позиции, упорства и стоицизма. Фигура Гедройца — символ реальной альтернативы политическим крайностям современной эпохи. Избранная им стезя — распространение культуры, политического здравомыслия, просветительской работы, преображающей действительность к лучшему.
Так уж получилось, что биографии двух апологетов другого пути — Гедройца и Ленина оказались в этом году на полках книжных магазинов. Кто из них будет более востребован российским обществом?