It is only our human brain
which may lend significance
to the calculators' senseless powers
of producing truths.

K. Popper. Interdeterminism in Quantum Physics and in Classical Physics

Очередное, дополненное издание биографии, выходившей впервые еще в 1983. С тех пор автор не оставил своей работы, книга даже обзавелась собственным сайтом, где, кстати, любой желающий может помочь с замечаниями и дополнениями. Одно из первых изданий книги даже перевели на русский, поменяв название на «Вселенную Алана Тьюринга». После выхода фильма о Тьюринге «Игра в имитацию» с Бенедиктом Камбербэтчем в главной роли русское издание претерпело ребрендинг — назвали, как и фильм, а на обложке воцарился портрет английского актера.

На обложке же английской книги приведены отзывы рецензентов — хвалебные, конечно, но и по большей части отмечающие, что книга Эндрю Ходжеса — едва ли не идеальная научная биография. И они не врут. Ходжес не только скрупулезно приведет все доступные факты о Тьюринге (оных не так много, некоторые еще только достаются из-под грифа «секретно»), но и проведет решительные раскопки во многих близких, но очень, кстати, sensitive областях — от тайн английского правительства, к которым напрямую был причастен Тьюринг, до преследования геев в британском обществе. А еще тактично прочтет лекции по физике, математике, астрономии (которыми увлекался Тьюринг), философии языка, правам сексменьшинств и криптографии — благо сам ученый-физик, ученик и коллега самого Роджера Пенроуза.

Ярких биографических фактоидов и формул-схем здесь поровну, но к жизни Тьюринга автор подошел крайне ответственно, она его захватила, как неразгаданная теорема. Кем был этот странный человек, «не спортсмен и не эстет» (на оных делились школьники многообещающих в плане карьеры жестких английских государственных школ и студенты Оксбриджа, более либеральные, но — физические наказания были вполне в ходу, одному другу Алана палкой повредили позвоночник)? Чего он добивался в науке (очень обобщая — создать аналог человеческого мозга, помощника ему)? Что хотел в жизни (оставаться тихим математиком-обывателем)? Почему, когда это преследовалось тюрьмой, вел в те годы жизнь открытого гомосексуалиста, сам признался полиции, потом семье и коллегам? Загадки, как видим, почище кода «Энигмы», вкладом в разгадку которого и известен Тьюринг.

Реперных точек в фильме — и, скорее всего, в общественном сознании — значительно меньше. Рос несколько странным, платонически влюбился в студента (и еще как — многие годы дружил с его родителями, писал о нем воспоминания, посещал памятную доску в их церкви), ломал, ломал и доломал «Энигму», а потом попался с юношей, его осудили и химически кастрировали, стал овощем и покончил с собой.

Так, да не так. Да, бывал странноват — в 22 года попросил у матери в подарок игрушечного медведя (не было, дескать, у него в детстве такого), общался с ним перед заходившими к нему аспирантами, допрашивающих его полицейских поил вином и играл им на скрипке (тут бы подошел Камбербэтч в роли музицирующего Шерлока!). И любил слово «phony» («липа», в переводе Райт-Ковалевой), что — вряд ли от него, но какая захватывающая возможность! — вошло в число любимых в словаре героя «Над пропастью во ржи». Но — все это легко укладывалось в принципы поведения академической среды, где были приняты «спартанский образ жизни и нарочитый антиинтеллектуализм», плюс — толика обязательной английской экстравагантности.

Тьюринг обожал шарады, интеллектуальные игры, очень переживал, когда из колледжа сперли его шахматы

Что же касается расшифровки «Энигмы» (и последующей работы по созданию зашифрованного канала связи между британским и американским правительством), то это было действительно прикладное применение его научных интересов. Да, Тьюринг обожал шарады, интеллектуальные игры, очень переживал, когда из колледжа сперли его шахматы, но — всю жизнь интересовался электрическим, а затем электронным мозгом, проблемой речи, мышления (здесь автор цитирует абзацами Витгенштейна — и они действительно близки). Он еще до «Энигмы», до своих научных работ размышлял о том, как (возможно ли) создать искусственный, механический (до технических деталей было еще совсем далеко) мозг. Мозг, который мог бы учиться, коммуницировать, развиваться. Универсальную интеллектуальную машину. Да, самым известным исходом этих медитаций и стал тот самый «тест Тьюринга» (общаясь с человеком и машиной в другой комнате, экспериментатор в случае успеха с этой самой машиной не должен их различить), еще один фактоид из тьюрингова кенотафа. Гораздо более прикладным — нынешние компьютеры (когда Тьюринг только грезил о них, слово computer означало обычного исчисляющего человека, замену которому, тем 10000 машинистов и работников не самого квалифицированного умственного труда, что помогали ему с коллегами биться с «Энигмой» в Блетчли-парке, он и хотел создать).

А это уже был действительно масштаб да Винчи, Лейбница (тот, кстати, про искусственный интеллект писал еще в XVII веке), Циолковского и Теслы.

Любопытно при этом, что подобные размышления — кроме контрастирования с современным ему развитием науки — делали из Тьюринга настоящего антитехнократа: если какие-то викторианские гаджеты, первые калькуляторы механизировали, помогали в работе людям, то «компьютер будущего был призван взять на себя обмен интеллектуальным мышлением», работать в сфере мысли наравне с людьми. «Он хотел сделать интеллектуалов обычными людьми», разрушив их монополию на мыслительную работу и передав большую ее часть машинам (Лейбниц, кстати, со своим арифмометром был гуманнее — «Поскольку это недостойно таких замечательных людей, подобно рабам, терять время на вычислительную работу, которую можно было бы доверить кому угодно при использовании машины»). Ему виделось то развитие человечества, что шло вразрез с идеями дарвинистской эволюции — он хотел отправить человечество по совсем другой дороге, боковому скоростному компьютерному шоссе, и сейчас бы эти идеи назвали постгуманистическими.

Недаром Тьюринга с Теслой так любят кибер/стимпанки! Ведь он писал о том, как с машинами нужно будет общаться по принципу «кнута и пряника» (!), как в тех же жестких английских школах, стимулируя их на общение и самообучение, но при этом проявляя дисциплину. Он уже видел, будто подсмотрел мобильные у нас в карманах («однажды леди будут брать с собой компьютеры на прогулку» — слава вычислительным богам, до селфи в блогах он еще не додумался...), о камерах, микрофонах и руках в своих «универсальных машинах/роботах». И сожалел, что полностью людьми те все равно не станут — удовольствие от еды и секса им будет же, увы, недоступно. Троцкий от компьютеров, называет его биограф. Кстати, в 1948 году Тьюринг получил в свое распоряжение один из двух имевшихся тогда в Великобритании протокомпьютеров.

Этим — математикой, механикой и философией — и занимался Тьюринг после войны. И вполне благополучно занимался. Ему давали гранты, места в родной Англии, вызывали и мечтали оставить надолго в Америке (тот период, когда приезд Эйнштейна в США французский физик Поль Ланжевен сравнил с переносом Ватикана в Новый Свет). Не связанный никакими заданиями и «ключевыми показателями эффективности», он копался в квантовой физике и кибернетике, изредка публиковался и выступал, наставничал над несколькими аспирантами (просто голубая мечта нынешних вузовских преподавателей с их нагрузкой, учебными планами и отчетами!). Так увлекался бегом на длинные дистанции, что только травма закрыла ему маячившие уже перспективы сборной. Занимался еще эмбриологией, ставил дома химические опыты, писал автобиографические рассказы о геях.

С этим и погорел. Хотя погорел ли? Ходжес показывает, что выбивался из обычных рядов Тьюринг не только в повседневной жизни и в своих научных изысканиях, но и последовательно утверждал свою свободу в двух вещах — в той же науке и сексе. Он никогда не скрывал свою гомосексуалность (признавался в ней знакомым после пары встреч, приглашал коллег мужеского пола на интимные ужины, о своем судилище говорил в университетской столовой так, чтобы слышали все). Поэтому, когда любовник-преступник его подставил, он все охотно выложил полицейским — те высоко оценили его манеры и слог самодоноса («только некоторые слова были для нас сложноваты»). «Что за осел», — сказал его брат.

Еще один большой плюс биографии — Эндрю Ходжес ненавязчиво, но детально и тонко анализирует общественные тренды

Медикаментозное подавление либидо вместо тюрьмы выбрал тоже он сам (его деньги, заступники, академические титулы и положение облегчали многие вещи). И ему действительно повезло — прекрасно помнилось судебное и общественное преследование Оскара Уайльда, до отмены статьи за гомосексуализм еще должно было пройти время, а общество и ученые всерьез обсуждали, как эффективнее бороться с извращенцами, с помощью лоботомии или физической кастрации...

Еще один большой плюс биографии — Эндрю Ходжес ненавязчиво, но детально и тонко анализирует общественные тренды: ту же постепенную борьбу за права сексменьшинств, особенности английской и американской политики, роль спецслужб («сферу интересов Тьюринга охраняли лучше, чем ядерные секреты»), отношение к ученым и так далее.

Но про «стал овощем» — тут книга спорит с фильмом. Что не только не стал, но через год, когда закончилось действие лекарства и испытательный срок, бодро ездил крутить выездные романы во Францию и Норвегию.

А вот про самоубийство Тьюринга биограф честно признается, что не знает, версий много. Да, тот был одинок, в депрессиях, но — купил дом, научился готовить, выбирал с мамой магазины фарфоровых безделушек для рождественских подарков. Непонятно даже, было ли это действительно самоубийство или несчастный случай (он съел яблоко, как Белоснежка, пропитанное цианидом из своей домашней лаборатории). Или — игра в имитацию, самоубийство, инсценированное под несчастный случай специально для одного человека (его мать и убедила себя, что он погиб случайно, работая над величайшим открытием, и даже написала его биографию, учредила фонд памяти).

Это открытие-эксперимент, предполагает автор, было его жизнью: «он не только мыслил свободно, но и откусил от двух запретных плодов, мира и плоти. Они решительно не сочетались друг с другом, и в этом была его финальная нерешаемая проблема». Кто знает, загадку-код-шараду от самого Тьюринга так просто не решить.