...но очень
трудно
в Париже
женщине,
если
женщина
не продается,
а служит.

Владимир Маяковский, «Парижанка»

Есть старый (и сексистский) анекдот, в котором, как в настоящем анекдоте, имена меняются, но постоянной остаётся структура. Он повторён тысячи раз в современных статьях и книгах и в нём обычно упоминаются Бернард Шоу и английская королева. Это история о продажности женщин, в которой преобразуются не только имена (вместо Шоу там появляются Чаплин, Черчилль, безымянные актрисы и даже министр культуры СССР Екатерина Фурцева * — Furtseva is sitting in a meeting —one female among all the other male ministers. They start talking about prostitution in the Soviet Union.

«We have no prostitution anymore. That is a holdover from capitalism,» says Furtseva.
Another minister laughs. «We don't have prostitution when all women sell themselves?»
«What do you mean 'all' —even the minister of culture?»
«Yes, Comrade Minister.»
«And how much do I cost, in your opinion?»
«If you consider your age and complexion, on the one hand, and your high position on the other. I'd give 100 rubles.»
«That's all?»
«You see, Katya? You're already haggling» (Татьяна Мамонова «Женщины и гласность.

The Women's Decameron, New York: Holt,' 1985)».

Tatyana Mamonova, Womens glasnost vs. naglost: stopping Russian backlash. — London, Bergin & Garvey Westport. Connecticut, 1994. p.194. . Суммы тоже называются разные.

Гугль-букс считает, что он существует в книге Михаила Ардова «Мелочи архи-, прото- и просто иерейской жизни: Узелки на память», но я его там не обнаруживаю. По мнению могущественной поисковой машины в том пересказе он звучит так: «Знаменитый английский политик Бенджиамин Дизраэли (граф Биконсфильд) пользовался благосклонностью королевы Виктории. Она часто приглашала его на чашку чая и вела с ним долгие разговоры. Однажды беседа приняла неожиданное направление.

— Сэр Бенджамин, — сказала королева, — мне рассказали, что несколько дней тому назад вы в кругу своих приятелей крайне пренебрежительно отзывались о представительницах прекрасного пола. И в частности вы утверждали, будто все женщины — продажны. Так ли это?

— Ваше Величество, — отвечал Дизраэли, — менее всего я хотел бы обсуждать эту тему с Вами . . .

— Нет, отчего же? — сказала Виктория, — Я настаиваю.... Извольте отвечать! Какую сумму вы решились бы предложить мне?

— Ну, я не знаю... Может быть двести тысяч фунтов...

— Как?! — удивилась Виктория. — Мне — королеве Англии — вы предлагаете всего двести тысяч?

— Вот видите, Ваше величество, — отвечал Дизраэли, — вы уже торгуетесь» * — Ардов М. Мелочи архи-, прото- и просто иерейской жизни: Узелки на память. — М.: Собрание, 2006. С. 13. .

Есть любопытный обзор истории публикации этой конструкции.

Но, отдавая долг феминизму, нужно сказать, что этот анекдот будет работать, если женщину в нём заменить на какого-нибудь публичного политика.

Эта байка приведена тут в качестве предисловия к разговору об очень любопытном феномене. В социальных сетях с завидным постоянством появляются ценники молодых и не очень молодых женщин. Причём эти ценники составлены ими самими — успешными и не очень дамами.

Конструкции их примерно одинаковы: «Я красива и молода, мои туфли должны стоить столько-то, а косметика — вот сколько, мне должны обеспечить достойный дом, транспорт и путешествия». Иногда к ним добавляется интонация: «Смотрите, как много! А если вы, противный старый нищеброд, не можете себе этого позволить, то ступайте прочь. Нет, не сразу, а полюбуйтесь сперва на фотографию».

Это очень популярный жанр, который в скучной жизни называется публичной офертой. И именно в рамках рыночных терминов его очень интересно рассматривать. Много лет назад я видел достаточно остроумный ответ на такие предложения, написанный о лица некоего бизнесмена, кажется? американского. «Да, — писал этот, возможно, выдуманный, богатей. — Это интересное предложение. Но нужно определиться, идёт ли речь о временном контракте. Ваши активы со временем будут дешеветь, а мои активы растут...», ну и дальше какие-то подробности рынка. В нашей грубой отечественной реальности всё это формулировалось в неприличном анекдоте, кончавшемся фразой «„И что ты ему в обмен на это?“ — „Писечку...“»

Говоря об этой модели публичной оферты, я нахожусь в заведомо невыгодном положении, во-первых, как человек небогатый, немолодой и по разным причинам, для этих предложений негодный. Во-вторых, за циничными шутками можно потерять смысл самого рассуждения.

Действительно, мы живём в мире разнообразных и далеко не всегда приятных мужчин. Они часто подходят к женщинам с прямыми предложениями. На их стороне часто материальный ресурс (а иногда — нет), и патриархальная традиция «секс в обмен на еду». Часто они тратят на свою внешность куда меньше, чем женщины, хотя сейчас эта традиция нарушилась.

Мне как-то говорили, что такие ценники нужны для того, чтобы самцы, для которых не стоит не то что делать эпиляцию, но и помыть голову, осознали своё место в пищевой цепочке. Поводом к этому послужил довольно странный текст, где в райдере значился айфон раз в полгода (я не знал, что его выпускают чаще), ботокс в губы и «путешествия в Россию или за границу» (и это «или» казалось мне нарушением формальной логики). Но было непонятно, что подразумевает эта оферта взамен на красивую и ухоженную женщину.

Да, мир жесток, и в рыночной сфере всяк норовит вложить меньше, а получить больше. Многие мужчины хотят видеть рядом с собой молодость и красоту, а оплачивать их поддержание не хотят. Но на рынке и продавцы тоже преследуют свою выгоду, что-то получить в результате этой торговли. Как не трагично признать, но торгуются и страсть, душевная поддержка в трудную и не очень трудную минуту, понимание, домашняя психотерапия, возможность продолжения рода и многие другие вещи. Эти товары совершенно утилитарны, чрезвычайно дороги и пользуются огромным спросом на рынке. Но в оферте об этом ни слова.

Обсуждать дихотомию «рай в шалаше» vs «ухоженная буржуазность» не очень интересно. Интереснее именно условия оферты. И некоторые женщины мне справедливо говорили, что внешность женщины должны оплачивать сами мужчины. Но дело не в том, что это антифеминистская позиция, а в том, что она унизительна для женщины. К тому же встаёт вопрос не только о косметике, но и, скажем, о чистке зубов. Вообще, о том, что человек делает ради себя, и что он делает в рамках предпродажной подготовки. Ведь масса юношей, одержимых сексуальным желанием, накачивает мышцы, надевает чёрные очки и покупает красивый автомобиль. И всё это не ради покупки долгосрочного актива.

...люди разные, и, может, кто-то сочиняет свой ценник для повышения самооценки или из желания щёлкнуть по носу надоедливых поклонников

Споры об обязанностях тех и других часто основываются на задаче с неверными начальными и граничными условиями. Человечество поднаторело в правилах публичной оферты. А в девичьих ценниках подразумевается, что на этих условиях покупатель услуг может быть любым (иное не оговорено): молодой, красивый, умный, богатый, или старый, с грибком ногтей, с деньгами и сварливым характером и так далее. То есть тут много забавных параллелей с выставлением лота на торги. (И именно этим интересен этот кейс).

Подразумевается ли, что озабоченный покупкой мужчина в договорных отношениях тоже моется и пользуется дезодорантом, инвестирует в свое тело? Или он сам, сам, все сам? Устанавливает ли он регламент общения, разрешает ли гулять на стороне, речь идет об эскорт услуге или о более широком спектре. Более того, постановка задачи исходит из ложной предпосылки, что ухоженное тело является абсолютным товаром на рынке (это не так), и что в этом случае интересен пролонгированный контракт. Это вроде того, как нанимать бригаду маляров в штат офиса для краткосрочного ремонта.

Наконец, довольно странно, выставляя лот на торги долго объяснять, что его цена определяется стоимостью затрат владельца. В 2020 году многие понимают, что это могут быть плохо оптимизированные затраты, высокие издержки плохого внутреннего менеджмента. Об этом знают не только владельцы больших и маленьких половых членов, но и прекрасные дамы, ведущие дела на зависть мужчинам-нищебродам.

Скорее, в нашем кейсе представлены смутные желания о безусловном доходе.

Нет, все люди разные, и, может, кто-то сочиняет свой ценник для повышения самооценки или из желания щёлкнуть по носу надоедливых поклонников. Но тогда это сродни долгим беседам с операторами холодного обзвона, когда можно просто повесить трубку. А эти лоты выставляются в социальных сетях с периодичностью раз в месяц, и это только те, что попадают в орбиту обсуждения вместе со скучной провинциальной бюджетной росписью и унылыми фото. Впрочем, фальшивых нот не бывает, если вовремя крикнуть, что играешь авангард. Но я сознательно исключаю обсуждение реальных людей, как и все сетования на то, что многие мужчины ничего не могут предложить на таком рынке, потому что они сродни аргументу «а у вас негров вешают». И пока мы не выяснили, что на самом деле может предложить гипотетический фигурант такого кейса. В яростных спорах вокруг этих ценников с обоих сторон наблюдается буйство обобщений типа «все мужики козлы, все бабы сволочи». Причём профессия жиголо появилась в незапамятные времена, поэтому дело, разумеется, вовсе не в противостоянии покупателей-мужчин и продавцов-женщин.

Признаюсь, что меня эта история интересует только в рамках рыночных отношений. Возмущение мужчин и женщин (они с равной экспрессией говорят стандартные глупости) — не тема этого разговора.

В советские времена всякий призывник, попадая в не слишком комфортные армейские условия, стоял перед выбором: жить по уставу или жить по понятиям. Часто оказывалось, что последовательная «жизнь по уставу», куда тяжелее, чем жизнь по понятиям. И то и другое было неприятным, и нужно было решать сложную задачу поисков среднего. Да что там армия — она всегда лишь отражение жизни общества.

На самом деле, это отражение известной фразы из фильма «Выборгская сторона» (1938) о революционере Максиме и его товарищах. Там проблему — судить ли по закону или же по совести. — обозначает старорежимный адвокат, но ничем хорошим ни для него, ни для его подопечных это не кончается. Но задолго до советского фильма, в 1869 году Александр Островский написал пьесу «Горячее сердце», где один герой говорит другому: «Как же мне вас судить теперь? Ежели судить вас по законам...», а его перебивают: «Нет, уж за что же, Серапион Мардарьич!» Он продолжает: «Ты говори, когда тебя спросят, а станешь перебивать, так я тебя костылем. Ежели судить вас по законам, так законов у нас много... Сидоренко, покажи им, сколько у нас законов. (Сидоренко уходит и скоро возвращается с целой охапкой книг). Вот сколько законов! Это у меня только, а сколько их ещё в других местах! Сидоренко, убери опять на место!... И законы все строгие; в одной книге строги, а в другой ещё строже, а в последней уж самые строгие. ...Так вот, друзья любезные, как хотите: судить ли мне вас по законам, или по душе, как мне Бог на сердце положит?» Ну и, разумеется, ему кричат: «Суди по душе, будь отец, Серапион Мардарьич» * — Островский А. Н. Горячее сердце // Островский А. Н. Избранные пьесы. – М.: Художественная литература, 1970. С. 271. . В общем, жизнь по законам, пусть даже рыночным, может оказаться не слишком сладкой. Не слаще, чем существование вслед велениям чужой души. Нужно что-то среднее, да где ж его взять, как пел под гитару один поэт. Выставляться на продажу, даже в шутку, опасно — могут купить.

Оттого и выходит, что прямой выход на рынок вовсе не гарантирует счастья. Все мы хотим именно безусловного дохода — просто за то, что мы существуем на свете. Мы прекрасны, умны и привлекательны и достойны самого лучшего. Мы пишем стихи, научились кулинарии и вождению транспортных средств, получили навыки красивого потребления, и приобрели привычку путешествовать по разным странам. Сидим на диетах и чистим зубы.

Но прямо руки опускаются, когда этой нашей ценности не понимают снующие между прилавками покупатели.