«Антропогенный фактор»
Текст: Валерия Новокрещенова
Фотография: Мария Зайвый
Обозреватель Rara Avis Валерия Новокрещенова рассказывает о спектакле Театра Наций «Дыхание» и о том, почему героям новой постановки Марата Гацалова страшно жить в стерильной пустоте конвейерного мира.
В спектакле Марата Гацалова по пьесе Дункана Макмиллана всего два героя: Он и Она. И этого достаточно, чтобы зародилась новая жизнь, еще одно дыхание. Он в исполнении Романа Шаляпина и Она — Людмилы Трошиной — «хорошие люди» (как они с оттенком сомнения говорят про себя), поэтому и хотят родить ребенка. Она его старше: бросается в глаза их довольно ощутимая разница в возрасте. Женщина в современно мире, расширив границы своей деятельности, оказалась не только независимее, но и старше мужчины. Быть может так?
Оба жители мегаполиса, у них достойная работа, доход, позволяющий иногда перечислять небольшие суммы в благотворительные фонды. Они покупают полезные продукты. Так почему бы им не родить детей? Но герои боятся сменить свои привычные роли. Придется нести ответственность за кого-то другого и полностью подчинить свою жизнь его потребностям — подобное персонажи считают «смертью» своих интересов и желаний. Но Он и Она оправдываются, что это всего лишь мысли, вызванные страхом. А потом снова оправдывают уже свою неуверенность или нежелание иметь детей экологическим состоянием планеты. Ведь «дыхание ребенка — это десять тонн углекислого газа». И вот как жить с этой крамольной мыслью?
На сцене условный интерьер: ванная, комната, кухня (сценография Ксении Перетрухиной). Все сведено к стильному минимализму и стандартному представлению о том, как должна выглядеть квартира «хороших людей», обстановка усиливает ощущение холодности и пустоты. Природа этой пустоты в начале спектакля не столь очевидна, но и зритель, и герои чувствуют напряженную и скованную атмосферу с первых минут.
Фотография Мария Зайвый
В спектакле минимум действий, максимум — реплик. Последние будто произносятся в пространство, без конкретной адресации. Возникает ощущение, что актеры Роман Шаляпин и Людмила Трошина озвучивают киногероев. Жизнь кипит, но зрителю она видима лишь отчасти, как будто происходит не здесь, а где-то за сценой. И слышит зритель не диалог персонажей, а будто их внутренний монолог. Монотонные, без пауз, логических ударений и смены интонаций реплики порождают отстраненность героев от ими же сказанного. Что, в свою очередь, порождает ту грубую честность, с которой человек обращается к себе.
И чем дальше герои Трошиной и Шаляпина развивают мысль о влиянии еще одной жизни на экологическое состояние Земли, тем очевиднее становится, что проблема в том самом «антропогенном факторе» (уже в переносном значении), который угрожает не столько планете, сколько их отношениям. Актеры на протяжении всего спектакля существуют параллельно, двигаются по сцене как запрограммированные на определенные действия роботы, по непересекающимся траекториям. И порой кажется, что персонажам самим не хватает того дыхания, которое бы дало подлинности их чувствам, позволило им услышать друг друга и встретиться взглядами. Как при такой разобщенности они могут подарить жизнь новому человеку?
Словесная густота спектакля рассеивается внешне легкими и однообразными действиями. Движения персонажей синхронны и отточены и происходят только, что называется, по делу. Герои выполняют монотонные строго подчиненные быту действия: вывешивают белье из стиральной машинки, вновь загружают его для следующей стирки, сервируют обеденный стол.
Фотография Мария Зайвый
Марат Гацалов и хореограф Екатерина Гордеева таким образом говорят о том, что в мире машин человек и сам как будто автоматизируется и осознает, что становится частью механизма. И эта старая идея у Гацалова прозвучала остро. Бунт человека против инерции воспроизведения обрел новые подтексты в глобализованном и высокотехнологичном мире.
Именно этой инерции, которая движет всем, герои боятся.
Внутренние дебаты, через которые придется пройти персонажам Романа Шаляпина и Людмилы Трошиной за столь короткий срок, «Дыхание» идет чуть больше часа, кажутся немыслимыми. Но их «прения» заразительны. Зритель, вторя им, продолжает эти споры, но уже с самим собою. Потому что Он и Она общаются без участия внутреннего цензора, оттого и позволяют себе произнести довольно жесткие и спорные мысли — в этом и есть дыхание спектакля. Герои рассуждают о том, каждый ли человек имеет право родить детей? Возможно ли после появления ребенка продолжить жить своими интересами, не принося их на алтарь родительства?
В «Дыхании» проблема героев обнаруживает нечто близкое еще одному виду психического расстройства, которому современные люди подвержены сильнее, чем предшественники. Это страх перед появлением нового человека, боязнь усиливают нарастающие темпы технической революции, изменение климата, прогресс и его последствия также оказывают мощное давление. Окружающая среда становится все комфортнее, а планета таит все больше угроз...