18+
07.09.2015 Тексты / Статьи

Документальный сюрреализм

Текст: Александра Юргенева

Фотография: Катерина Бодрунова. Triangle mind. Orange

Культуролог Александра Юргенева рассуждает о природе сновидения, Рене Магритте и фотографах-сюрреалистах.

Разглядывая сюрреалистическую фотографию, задаешься неизбежными и скорее медитативными вопросами: «Что это? Зачем? Ой, о чем это я?» Последний расслабляет, намекая на бессилие и неуместность каких-либо логических построений. Так-то оно так, но есть небольшая хитрость, секрет кроется в самой природе фотографии. Конечно, это тема не одной статьи, но я бы хотела предложить свою трактовку ключевых моментов сюрреализма, его прошлого и настоящего в фотоискусстве.

Фотокамера сознания

С момента своего возникновения фотография обращалась к опыту классического изобразительного искусства, вторя новым направлениям и создавая на своем языке традиционные жанры (портрет, натюрморт, пейзаж).

На первый взгляд, опыт сюрреалистической фотографии совершенно противоречит самой ее сущности, ведь основными свойством этого медиа считалась документальность (признаемся: мы до сих пор ждем от фотографии достоверности). Однако, если заглянем в историю сюрреализма * — буквальный пер. с фр. Surréalisme — «надреализм» , то обнаружим, что участники направления термин считали неточным и склонялись к названию «супернатурализм». Художники-основатели понимали свое творчество как новый метод познания реальности, отраженной в парадоксах сновидений, безумия и галлюцинаций. Но, как бы там ни было, их новаторское мировоззрение стремилось к истине, и язык фотографии оказался высшим проявлением сюрреализма. Кроме того, в одном из своих тезисов Анри Бергсон — его философская концепция искусства была радостно воспринята сюрреалистами, — отводит человеческому интеллекту роль аппарата, лишь фиксирующего многообразие форм окружающего мира. Это несколько пессимистическое умозаключение, по сути, приравнивает наше сознание к фотокамере.

Альбер Муатесье. Фотомикрографии . 2-я половина XIX в. — из книги «Новая история фотографии» под ред. Мишеля Фризо, изд-во Machina А. Наследников, 2008.


В целом же сюрреализм в фотографии был неизбежен. В том числе и потому, что это новое медиа навсегда изменило представление человека о действительности и подготовило почву для возникновения авангардных направлений в искусстве.

Рэйография и рентген

Так микрофотография и открытие рентгеновских лучей явили мир научно-потустороннего, спешно окутанный мистическим флером. Но в то же время, именно с помощью фотографии многие мистические объекты получили научное обоснование.

Любопытный факт. Если забыть о прикладном назначении первых научных фотографий, их с легкостью можно принять за эксперименты фото-художников. Примечательно, что для создания эффектных снимков, открывающих неизвестные стороны реальности, фотографы использовали, к примеру, технику рентгенографии. В тоже время, знаменитый фотограф Ман Рэй (Man Ray), свидетель рождения сюрреализма, а по совместительству адепт дадаизма в Нью-Йорке, применил метод, названный им «рэйография» (rayographs). Он заключался в выкладывании на светочувствительную бумагу различных предметов, а получаемое в итоге изображение невероятно напоминает рентгеновские снимки.

Коллажи подсознания

Коллаж стал одним из главных приемов художников-сюрреалистов, которые создавали как настоящие коллажи из вырезок, так и применяли его принцип в графике и живописи. Так же поступали и фотографы. Используя двойную или многократную экспозицию, они совмещали на одном снимке разные планы реальности, что позволяло превращать фотографии реальных объектов в символические изображения.

Многие из таких работ строились вокруг женского образа. Виной тому во многом было увлечение популярной фрейдистской психологией: обнаженное женское тело (а чаще всего именно таким оно и представало на снимках) в различных вариациях могло проступать на поверхности стены (как это было у Ман Рэя) или на проезжей части улицы (у Хайнца Хайек-Хальке (Heinz Hajek-Halke). Авторы словно говорили о повсеместно присутствующем объекте желания и в тоже время передавали зрителю мысль о скрытой в каждом сексуальности.

Ханц Хайек-Хальке. Deformation of Character, 1953. Из книги «1000 nudes. A history of erotic photography from 189-1939», Taschen Köln, 2005


Сам же прием мог использоваться и для выражения в фотографии тонкой материи воспоминаний: на фоне интерьера проступал набор неких предметов и силуэтов людей (цикл «Воспоминания» Йозефа Судека (Josef Sudek). Зыбкость реальности и неразрывная связь всего со всем, вот что читается в этих снимках.

«Фотограф» Рене Магритт и реклама

Знаменитый художник-сюрреалист Рене Магритт, как известно, работал с простыми формами и часто выстраивал целую «историю» на изображении одного единственного объекта (например, трубки). При этом исполнял он свои работы в весьма жизнеподобном ключе: его технике чуждо игривое заискивание с неверными тенями, нечеткие очертания (другое дело — силуэты, угадываемые в пустоте). Нет, все, что находится на холсте, являет этакую высушенную, рафинированную реальность, какой никогда и не увидишь вживую. А уже потом глаз смотрящего распознает, что предметам и персонажам картин Магритта позволены такие вольности по отношению к закон физики, каких в нашем измерении и не встретишь. Они парят, растворяются, останавливают время и прочее. Одним из ключевых ходов художника можно назвать предельную концентрацию на объекте: он становится в итоге единственным во Вселенной, на нем сходится время и пространство, он полностью завладевает нашим вниманием... И как же это соотносится с фотографией, спросите вы? Лично мне подход Магритта к структуре и эффект его воздействия напоминают сразу две вещи.

Во-первых, на ум приходят те фотографы-сюрреалисты, которые не занимаются искусственным конструированием образа, подбирая предметы, мизансцены, моделей, выставляя свет, но подлавливают эпизоды, опрокидывающие наше преставление о разумном миропорядке, из вполне реальных обстоятельств нашей повседневности. Таким был, к примеру, британский фотограф Тони Рей-Джонс (Tony Ray-Jones), который со свойственным англичанам парадоксальным чувством юмора находил в жизни своих сограждан уйму смешного. На его фотографиях можно увидеть и застигнутых врасплох дам, застывших в раме точно живые картины, и лошадей, заглядывающих в буфет или телефонную будку; и комичного до ужаса джентльмена в костюме, заправившего белый платок за стекла очков на пляже, и пойманные объективом фотографом поразительные планы: в одной части снимка — открытое окно поезда, в другой — глядящая в пустоту старушка... Рей-Джонс по сути создавал документальные снимки, основанные на иррациональности, которой якобы нет в нашей жизни, но которая так явно проявляется в «случайных совпадениях». С Магриттом его, на мой взгляд, объединяет как раз это пристальное внимание к объектам реального мира.

Тони Рей-Джонс. Blackpool. — книга Only in England. Science Museum, 2014.


Во-вторых, метод Рене Магритта схож с принципами рекламы. Действительно, любое рекламное произведение, будь то фотография, плакат, видео-ролик, ставит целью выделить один объект из ряда ему подобных, заставить зрителя забыть обо всем, кроме своего желания заполучить стакан газировки, бесшовное нижнее белье, шоколадку и бог знает что еще. Стоит сказать также и о том, что основной набор этих объектов Магритта оказался настолько точным, что они до сих пор циркулируют в мировом визуальном пространстве. Поэтому и сами образы, созданные Магриттом, иной раз попадают как в область рекламы (аллюзия на «Сына человеческого», см. плакат Volkswagen). Незнакомец в шляпе и пальто, открытое окно (с идеей окна еще, безусловно, очень любил работать Сальвадор Дали), небо с плывущими облаками, черный котелок, яблоко, рама картины — все они стали фактически знаками сюрреализма. Они переходят в фотографии современных фотографов, причисляющих себя к этому направлению, становятся их ориентирами в творческой самоидентификации. Так у испанского фотографа Чема Мадоз (Chema Madoz), чьи работы безудержно гуляют по социальным сетям (спичку с «пламенем» из рисунка годичных колец на древесине наверняка все уже видели), вызывая всеобщий восторг, мы встречаем котелок, истыканный булавками, и окно, куда уходит половина стремянки.

Чема Мадоз. The match.


Но вернемся к рекламе. Если задуматься, многие, в том числе именитые, фотографы-сюрреалисты делают рекламные снимки или фэшн-фотографии. Среди них были и Ман Рэй, чьи снимки покупали ведущие модные журналы, и Филипп Халсман (Philippe Halsman), считающийся родоначальником сюрреализма в фотографии. Наверняка многим знаком его знаменитый снимок «Dali Atomicus», где засняты в прыжке сам художник и три кошки. Прыжок как момент срывания маски и обнажения истинного лица человека, опять же, вторит установке поиска скрытой истины о мире.

Тайная символика фэшн-фотографии

В тоже время существуют фэшн-фотографы, которые активно используют сюрреалистические подходы в построении визуального образа. Так поступает востребованный фотограф Эухенио Рекуэнко (Eugenio Recuenco). У него и дамы с тиграми, странно «врезанные» в неопознанное пространство с полосатым занавесом (смещение контрастов изображения, создающее эффект засвета, напоминает прием соляризации Ман Рэя * — именно Ман Рэй дал вторую жизнь известному фотоэффекту (получался при повторной экспозиции негатива). Ман Рэй превратил соляризацию в художественный прием, благодаря которому ничем непримечательные предметы, лица и части тел трансформировались в невероятные и загадочные образы. ), и странные агенты с торчащими у них из спин заводными ключами, и карлики, и персонажи с лошадиными головами, и трехголовые пудели, и черт знает что еще. В это карнавальное шествие зачастую вписаны модели с фантастическими прическами и нарядами, нередко они заключены в крохотных и таинственных каморках, где кружат птицы, висят бесчисленные часы, пол засыпан песком и т.д. Можно подумать, зачем это в рекламе? Но ведь общеизвестен факт: продумывая рекламную компанию, пиарщики исходят из максимы: лучше продается не вещь, но ее образ. А сюрреализм как явление говорит о том, что данный предмет не совсем то (или совсем не то), чем кажется и имеет непосредственную связь с нашим внутренним миром. Образ, выстроенный на принципах парадокса и необъяснимых случайностей, волей-неволей вызовет у смотрящего тревогу и волнение от неполного понимания происходящего. То есть эмоциональный оклик, которого и добиваются деятели мира рекламы и фэшн-индустрии.

Ман Рэй. Рейограф, ок. 1922. In Focus: photographs from J. Paul Getty Museum/ Man Ray, 1998.


Модель в окружении необычных или просто любопытных атрибутов иконографически напоминает аллегорическую фигуру. Если снимок выполнен в сюрреалистическом духе, то автор провоцирует нас трактовать изображение, как комплекс символов. Это заставляет уделять ему больше внимания и придавать большее значение, чем, возможно, он того заслуживает.

Сновидения и сюрреализм

Ощущение тревоги, неуверенности в реальности в принципе можно назвать одной из главных составляющих сюрреалистической фотографии. У разных авторов это свойство получает различное развитие. У кого-то оно переходит в нагнетаемое чувство страха, у других, напротив — в волнующую своим очарованием сказочность. В обоих случаях авторы создают снимки, опираясь на свои представления о природе сновидения. В этой связи фотографов невероятно привлекает явление невесомости, как самое показательное с точки зрения нарушения физических законов жизни на Земле. Предметы в кадре подвешивают на невидимые лески, а модели возносятся на воздушных шарах, как Офелия Ман Рэя, или помещаются с помощью компьютерной графики на любые плоскости без ориентации на силу земного притяжения.

Фотограф Елена Калис (Elena Kalis) занимается подводной фотосъемкой, которая позволяет ей добиваться эффекта сновидения. Один из ее проектов посвящен героям сказки «Алиса в Стране чудес»: каждый персонаж «парит» на фоне бликов на стенках бассейна, все эти снимки очень яркие, практически «конфетные». Надо признать, что она делала и более драматические фотографии для серии «Черная вода»: соответственно модели здесь на черном фоне, призрачные и невесомые. И хотя тут встречаются «мертвые невесты», эти снимки совершенно не вызывают страха. Ведь только ощущения пустоты и близости смерти недостаточно, чтобы в полной мере добиться сюрреалистического трепета.

Катерина Бодрунова. Surrealism. Jazzy.


Среди современных русских фотографов-сюрреалистов, работающих с подводной съемкой, можно назвать и Катерину Бодрунову. Она известна своим фото-проектом: пара танцует под водой танго, — но он как раз не самый интересный среди ее работ. В тоже время она очень последовательно разрабатывает в своем творчестве устойчивые сюрреалистические темы. На одном из ее снимков модели сидят в проволочных шарах, свисающих с неба в пустыне; другой цикл фотографий —застывшие в прыжке персонажи * — Примечательно, что для создания этих кадров герои съемки прыгали вживую ; в серии «Marionette Spectacle» мы видим несколько копий одного человека, разгуливающих по стволам деревьев в одинаковых черных костюмах и шляпах. Они же «шалят» в пространстве цветных равнобедренных треугольников: поднимаются по никуда не ведущим лестницам, перетаскивают гигантские ножницы и прочее, — сам магический треугольник подобен городку в табакерке со своими собственными законами. В этих работах можно увидеть переклички с картинами Дали и Магритта.

Катерина Бодрунова. kin-d.


Фотограф обращается и к «темной» стороне тревоги. Ужас, прорывающийся из глубин подсознания, передает серия черно-белых фотографий, где пластика полуобнаженных моделей указывает на совершаемое над ними насилие. Внутреннего оно свойства или внешнего, не всегда ясно, и тем более тревожными кажутся снимки. Персонажи истекают черной густой кровью, их покрывают огромные улитки, в кадре с ними соседствует мертвая рыба. Эти стратегические ходы неумолимо вызывают у зрителя отвращение (впечатление, на которое и рассчитывает автор).

Дэвид Линч и карманная машинка дегуманизации

Но настоящий мастер завораживающего ужаса, нарастающего в душе зрителя по мере всматривания в изображение — Дэвид Линч. Мы почти не знаем его как фотографа-сюрреалиста, но от этого его работы не становятся менее значимыми для направления. Кроме собственно авторских снимков, ему принадлежит серия работ, созданных с использованием старинных эротических фотографий. Он мастерски пропускает их через свою маленькую карманную машинку дегуманизации * — подробнее о термине см. Хосе Ортега-и-Гассет «Дегуманизация искусства», 1925 г. , и в итоге от моделей остаются разрозненные, повисшие в пространстве култышки: тела деформированы, расфокусированы, обезглавлены, срастаются с партнерами и так далее. Фотографии сильнее , чем в оригинале, затемнены по краям, нередко тьма просачивается через всю поверхность изображения. В целом Линч привносит в старые фотографии немного жесткости, немного абсурда и нездорового духа шоу цирковых уродцев, что позволяет в полной мере передать сюрреалистическую суть человеческой страсти: она бессмысленна, неуловима, дробит представление о теле, она неудержима и безжалостна.

Работам Линча созвучны фотографии, которые создает Лео Бугаев. Его мир — это проступающие из неоткуда силуэты: они находятся в непрерывном движении, которое подчеркивает статика объектов-атрибутов (телефонная трубка, табурет, зонт). Они не кажутся угрожающими, но их мятущаяся, отчасти бесовская сущность заставляет беспокоиться от непонимания их природы и мотивов. Черное марево, из которого они возникают и с которым сливаются, так же, как у Линча, обрамляет кадр. Зритель словно подглядывает через неплотно сомкнутые веки.

Лео Бугаев. Фотография из серии The Eye.


Бугаев создает иллюзию того, как объектив фотоаппарата, сливающийся с глазом смотрящего, будто бы случайно фиксирует неуловимые фрагменты бытия этого иррационального мира. На его снимках время останавливается и порой обретает осязаемые формы, как, например, взвившиеся шарфы моделей превращаются в морды чудовищ. Размытая темная фигура делает резкое движение, но ее голова застыла на переднем плане и смотрит на зрителя. У персонажей нет лиц, вместо них маски — бабочка, чемодан, глобус, тушка индейки, в которой мы инстинктивно начинаем выискивать очертания глаз, носа, губ. Сюрреалистическая фотография часто намеренно разрушает целостность человеческого лица или заменяет его другими предметами, это позволяет перевести антропоморфную фигуру в область более общих понятий, сделать ее частью мифологии подсознания.

Лео Бугаев. Фотография из серии Voices.


Как бы там ни было, относиться к жанру сюрреалистической фотографии можно по-разному. Но если вы все же начали вглядываться в нее, и в итоге даже решили, что ничего не поняли, вам стало страшно или смешно, на самом деле в этот момент вы успели узнать что-то очень важное о себе и мире.

Лео Бугаев. Фотография из серии Voids.


Другие материалы автора

Александра Юргенева

​Почему блоги побеждают TV?

Александра Юргенева

​Похищая космос

Читать по теме

Krazy Kat и сумасшедший автобус

Обозреватель Rara Avis Максим Клейменов рассказывает о тайной связи Рене Магритта, сюрреализма и комикса.

13.10.2015 Тексты / Статьи

Эксперты: Спецрепортаж — не документалистика!

Киновед Елена Строганова, режиссер-документалист Радик Кудояров и режиссер докфильмов и телепередач Александр Сидоров рассказали Жаннат Идрисовой о российской документалистике.

04.04.2016 Тексты / Интервью

​Дмитрий Васюков: «Без трудового человека кино не представляю»

Алена Бондарева поговорила с режиссером Дмитрием Васюковым о документальном кино, охотниках-промысловиках, Алтае и счастье.

06.04.2016 Тексты / Интервью

​Игорь Шпиленок: «Живу в медвежьих местах»

Игорь Шпиленок, фотограф-анималист, автор книги «Мои камчатские соседи» рассказал Алене Бондаревой о медведях Камчатки и съемках дикой природы.

01.08.2016 Тексты / Интервью