Нетрезвый человек приходит в аптеку и начинает требовать портвейн. Из окошечка отвечают, что это — аптека, и портвейном тут не торгуют. Пьяный говорит, что все понимает, знает, что не задаром, и что вот они, деньги. Из окошечка возмущенно требуют прекратить. Пьяный, покопавшись в карманах, добавляет мятый рубль.

— Побойтесь Бога, — произносит он, — это все, что есть.

— Нет портвейна, нет! — кричит женщина в окошечке.

Наконец, пьяный уходит. Он возвращается через два часа и видит за стеклом объявление, написанное дрожащей рукой: «Портвейна нет».

— Значит, все-таки был, — говорит пьяница и вздыхает.

Старый советский анекдот

Я, может быть, раньше многих столкнулся с этим феноменом. Дело в том, что с детства, многие годы я любил путешествия по горам и лесам, и мне про трагическую историю погибших туристов рассказывали на инструктажах. Теперь-то не то, теперь написаны тысячи статей, десятки (наверное) книг, сняты фильмы и даже расцветает какое-то синтетическое искусство.

Полвека показали, что гибель туристов может быть объяснена без привлечения заговоров, таинственных лучей и снежного человека. Трагическая случайность, паника, потеря управления и каскад ошибок, вызывающих одна другую. За полвека всё счислено — кто куда бежал, кто где упал... Конечно, без тех деталей, которые доступны только медиумам. Но иллюстрации по технике безопасности общественности не нужны, нужна романтика тайны. Нужно, чтобы пришли манси и всех убили. Или убили духи гор. Или спецназ КГБ за случайно подсмотренные тайны. Это навсегда — Есенина замучили, семь веков истории украли переписчики, а нацисты до сих пор жируют во льдах Антарктиды. Процесс ретрансляции историй про убийство Есенина и гибель несчастных дятловцев примерно одинаков, поэтому для меня они и все стали «Перевалдятлова».

Честный обыватель не специалист в каждой из этих тем. Он может, конечно, стать знатоком, но тогда нужно потратить время, изучить (иногда весьма скучные) книги, советоваться с настоящими специалистами, — причём они-то бывают разной квалификации, и часто оказываются дурными, несмотря на апломб. А человек слаб, ему нужно простое, и главное, быстрое объяснение. Тратить несколько недель, отрываясь от обыденной жизни, ему не хочется. Даже день для него непомерная цена. Этого и журналисты нынче не делают, а тут бесплатный обыватель.

И такому обывателю нужно разобраться, какие лавины бывают (он их только в фильмах видел, да и то постановочные), он должен научиться отличать «снежные доски» от прочих фрагментов снега, как они съезжают по склону, оценить специфику принятия решения — даже в городских условиях после автомобильной аварии обыватель норовит неграмотно переложить пострадавшего и часто его убивает. А когда обыватель возмущается на то, что у него «Ну не укладывается в голове, что...». Но это проблемы не мироздания, а конструкции головы. Мало ли что не укладывается в голове. Вот дифференциальное счисление у обывателя в голове укладывается? А квантовая механика?

В этом деле есть эмоциональный подход, а есть исследовательский, внеэмоциональный, в котором «после» не значит «в следствие того». Разные факторы могут действовать одновременно, а могут и порознь. Любая интерпретация искажает, ну и тому подобное. Но эмоциональный путь — всегда выгоднее. Во-первых, он экономит наше время, а, во-вторых, он более интересен окружающим. На него есть спрос.

Я как раз люблю вариации на конспирологические темы, и вот почему: неверна сама постановка задачи «что случилось на самом деле vs непротиворечивый сюжет поверх известной легенды». Сейчас никого не заставишь бриться электробритвой «Оккама», но можно изучить работу мифологической машины, и вот где поле для нового Проппа. Мифологическая продукция меряется не линейкой «подлинной правды, что от нас скрывали», а талантом создателя в придумывании. В феномен «Перевалдятлова» входит множество сюжетов: американцы не были не Луне, Ленин болел сифилисом и из-за этого вот это всё, Гагарин убит по приказу Политбюро, да и Есенин — тоже. Сколько ни уговаривали бы литературоведы почитать внимательно самого Есенина (потому что из стихов и писем видно, как неотвратимо он сам уничтожает себя), но никто этого читать не будет, это всё-таки труд, а любой труд обывателю — скукота. Публика всегда хочет мистики прет-а-порте. И тут начинается самое интересное: появляется искусство, которое с той или иной ловкостью обслуживает эти сюжеты. Иногда, как у Умберто Эко или там Павича это выходит прекрасно, но чаще всего получается какая-то дрянь. Так происходит потому, что проще всего использовать опорные точки, известные обывателю из газет, воспользоваться тем, что у обывателя каша в голове, а уж организация лыжного похода, специфика золотодобычи и работы спецслужб обывателю недоступны. С этим, кстати, связан у нас в стране расцвет как бы фантастического жанра. В нём невежество и ошибки автора списывались на фантастические допущения. В своё время я много писал про детективный жанр, и, в частности, о том, как устроен фактчекинг в американской детективной индустрии. Это очень жёсткое и суровое явление — в кино так в особенности, потому что продюсеры тоже не все дураки. Разница в том, что иностранец нанимает специалистов (я видел книги, где не одна, а две страницы покрыты курсивом благодарностей экспертам), а у нас при низкой норме прибыли этого никто не делает.

Обидно только, что наиболее популярные конспирологические версии всегда туповаты. Снежный человек, смахивающий на рекламного медведя с городских улиц; чекист с бегающими глазками; инопланетянин, похожий на кусок мыла в заводском туалете... Скучно жить на свете, дорогие господа и товарищи.

***

После этого Рассуждения (мне очень нравится само это слово, потому что оно отсылает к старому жанру, который использовался учёными — например, какое-нибудь «Рассуждение о соединении спирта с водою»), ко мне пришло довольно много странных людей, которые говорили: «Да, разговоры об инопланетянах это бред, но вот окрестные уголовники — вот ключ!» И как в былые времена, с ними спорили: «Фигня, там не было вовсе уголовников, а были чекисты. Чекисты — вот разгадка! Нет! Ра-ди-а-ция!» Ну и тому подобное дальше. Как сказал мне один человек: «Слишком много в случае с группой Дятлова совпадений. По статистике так не бывает», и, не успел я спросить, как он считал эту статистику, добавил: «Что, скажете, подтасовки на выборах — тоже случайность? Так совпало, да? На всех участках?»

Мне это не впервой — я хорошо знаю, что лекция о вреде пьянства всегда приводит к фронтальной попойке. И добро, если хотя бы лектору удастся сбежать.

Кроме того механизма, который выносит что-то из нашего подсознания и соединяет с клеточным материалом Ужасных Тайн, есть необходимость классификации того, что получилось. Наверняка это окажется подспорьем для писателей, желающих за копейки продать свою душу издателям.

Во-первых, истории о погибших путешественниках. В этом смысле история с несчастными туристами, погибшими на Северном Урале, ничем не отличается от истории со звеном торпедоносцев, что сгинули разом в декабре 1945 года где-то в районе Бермудского треугольника. Брошенный корабль, где на камбузе обнаруживают ещё тёплый чайник. Массовое сознание, кстати, не так кровожадно: вовсе не обязательно, что погибли все. Вот, как известно, «Титаник» погиб потому, что перевозил в Новый Свет мумию, мумия ожила, но спас Ди Каприо свою девушку? Спас, а? Тема эта называется — «Сиди дома».

Во-вторых, это истории о спрятанном сокровище — причём не обязательно из золота и драгоценных металлов. Это и история Библиотеки Ивана Грозного, история неизвестно где сгинувших богатств, что Наполеон украл в Москве, и золото Колчака, что молчаливо ждёт на дне Байкала. Тема эта называется «Подальше положишь, сам не найдёшь».

В-третьих, это знаменитые убийства и самоубийства (которые, конечно, тоже убийства). Убийство Есенина, убийство Маяковского, убийство Кеннеди, убийство Распутина, Винни-Пуха и всех-всех-всех. Я бы сформулировал эту тему, как: «Всех убили не просто так».

В-четвёртых, это истории о таинственных существах, что подкарауливают нас не только в лесах, полях, озере Лохнесс, но и в собственном доме. Этот класс историй — очень древний и самый правдивый, отличается от историй о путешественниках тем, что мало не выходить за порог, а нужно отбиться от врага прямо у детской кровати. Явление загадочных существ, приведений — дело давнее, всё равно что разговор с духами. Инопланетяне являются точно так же, и точно так же некоторые из них бывают полупрозрачными. Это называется «Мы не одни».

В-пятых, это истории древних цивилизаций, которые всё знали и всё предвидели. Отрывной календарь майя, невиданные технологии египтян, квантовая физика Шамбалы. Древние всё умели, а мы, дураки, куда-то задевали даже полимеры. Они нас предупреждали, а мы — дураки. Они нам всё написали, да только почерк неразборчив, а мы — обратно дураки. Такой сюжет называется — «Богатыри. Не мы». В нём есть подраздел, посвящённый истории загадочных сооружений. Египетские пирамиды — машина времени или просто антенна связи с космосом, Стоунхедж — телескоп или приёмник, железная колонна в Индии, сталинские высотки, что образуют магическую пентаграмму. Их семь? Да ладно, это такая особая пентаграмма, тем более, сейчас их непонятно сколько. Ну и «Метро-2», конечно, без него никак. Кстати об удвоении: этот раздел называется «Дом-2».

В-шестых, перед нами мировой заговор. То есть история, в которой «неустановленной группе лиц» приписываются удивительные организаторские способности. «Заговор спецслужб» это довольно разработанная тема. Какие-нибудь спецслужбисты, что ищут сокровище Наполеона, Грозного и Колчака, убили из-за этого Есенина и Маяковского, пытали йети и разговаривали с духами, и всё для того, чтобы обнаружить отрывной календарь майя между шпалами «Метро-2». Это всё уже было, но я бы и сейчас не отказался от спецслужб в сюжете — только ведь они разные бывают. Заговор пожарных. Могущественное тайное общество ветеринаров. «Могущественный РАБКРИН» — вот имя шестой темы.

В-седьмых, это «Правда о великих людях» (которую от нас раньше скрывали). Самая лучшая история в этом ряду была нам рассказана 17 мая 1991 года. Тогда, прямо с экрана телевизора, была раскрыта сакральная тайна того, что Ленин — гриб (многие, к сожалению, забыли, что это неполная информация, тогда нам ведь рассказали, что Ленин не только гриб, но и, одновременно, радиоволна). Астрид Линдгрен познакомилась с Германом Герингом, когда тот приезжал в Швецию развлекать публику полётами на аэропланах, и после вывела его под видом летающего человека Карлсона. Малолетний Флеминг вытаскивает малолетнего Черчилля из болота или отец Флеминга вытаскивает какого-то из Черчиллей из болота, и за это Черчилли дают денег на обучение мальчика, а он изобретает пенициллин и вылечивает повзрослевшего Черчилля. Путешественник Пржевальский по дороге куда-то на восток заехал на Кавказ и переночевал в Гори и... Ну, посмотрите на его памятник близ Адмиралтейства — Сталин!.. Моше Даян, будучи офицером британской военной миссии, выезжает на советско-германский фронт проведать британские танки. Немцы прорывают оборону Красной Армии, и Даян, собирав вокруг себя красноармейцев, два дня удерживает высоту близ Сталинграда (Киева, Житомира). За это его награждают орденом Боевого Красного Знамени, который он принципиально надевает, когда ведет в бой танковую колонну на Синае.

Такие конструкции всегда сделаны, по закону «обратных общих мест», описанному ещё Тургеневым. К типовому образу добавляется противоположная черта, или соединяются те два, у которых эта черта общая. Геринг толстый и летал, Карлсон толстый и летал, значит, эти два объекта — на самом деле один. А от нас скрывали. Обывателя захватывает не только сама тайна, но и восторг от сложной умственной деятельности по объединению объектов. Он напрягается, будто дядюшка Поджер, и вот — о радость! Мир преобразился, новая картина висит. В этом какая-то удивительная цель мифологии — обязательно связать все предметы и существа в одно и придать получившейся куче смысл.

Чтобы закончить это Рассуждение (вообще-то оно бесконечно), я придумал фразу, которую готов сдать кому-нибудь в аренду: «Прежде чем потворствовать вашим публичным избиениям, которые уже начались, мне нужно понять — точно ли вы настаиваете на всех ваших утверждениях, или всё же хотите в юмористическом ключе показать, как комичен бывает в своей запальчивости и невежестве обыватель. Если второе, то я боюсь вас несправедливо обидеть».